нажать на тормоза. Конец взлетно-посадочной полосы с визгом приближался к нам. Я был уверен, что мы промахнемся и закончим так же, как Ту-134, разбившийся в Улан-Удэ и охваченный огнем. Каким-то образом, однако, пилот смог остановить самолет, имея в запасе всего несколько футов. Прежде чем зарулить внутрь, он кивнул головой, чтобы я вышел из кабины.

Когда я вышел в салон, меня встретил хаос: все верхние отсеки были распахнуты, а находившийся там багаж разбросан по всему салону самолета. Если сиденье было занято пассажиром, оно оставалось в вертикальном положении. В противном случае все сиденья были бы сдвинуты вперед из-за быстрого замедления и резкого торможения. Капитан Уильямс бросил один взгляд на меня, выходящего из кабины, и нахмурился. «Я знал, что вы имеете к этому какое-то отношение», — прошипел он.

Моя инспекция началась не с лучшей стороны. Нас отвезли в 382-й гвардейский ракетный полк на паре «рафиков». По прибытии нам показали наши квартиры — в основном комнаты неженатых офицеров, которые были реквизированы для нашего пользования. Мой сосед по комнате, переводчик с несколькими срочными проверками за плечами, наблюдал, как я разглядываю койку, и улыбался. «Посмотрите хорошенько. Вы не увидите многого из этого, пока мы здесь».

Он был прав. Нас отвели в столовую, где хозяева накормили нас горячей едой, приготовленной группой дам, которые, очевидно, были женами военных. Они смотрели на нас с другого конца комнаты, пока мы ели. Весь этот опыт должен был быть для них ошеломляющим. Их мужья были приписаны к военному подразделению, задачей которого была доставка ядерного оружия по целям в Соединенных Штатах. И вот теперь здесь была группа американцев, готовящихся осмотреть это самое оружие.

«Рафики» отвезли нас на оперативную базу, где мы совершили обход, сверяя то, что мы видели на земле, с линейной схемой объекта, подготовленной ACIS. Советы провели для нас инструктаж по технике безопасности, а затем мы приступили к выполнению нашей задачи. Проверка началась в 14:30; у нас было 24 часа, чтобы выполнить работу.

Полк располагал девятью мобильными установками SS-25, на каждой из которых была установлена пусковая установка SS-25. Каждая пусковая установка хранилась в специальном гараже с регулируемой температурой, оборудованном раздвижной крышей, которая могла открываться, позволяя при необходимости поднимать ракету и запускать ее из этого фиксированного положения.

SS-25 предназначалась как оружие «второго удара», и его сильной стороной были мобильные операции. Она была предназначена для вывода из гарнизона и рассредоточения в лесах Сибири, что делало последующее нанесение ударов со стороны США чрезвычайно трудным, тем самым увеличивая его шансы на выживание при любом упреждающем ядерном ударе.

Чтобы провести проверку RDE, каждую пусковую установку SS-25 нужно было вытащить из гаража и отвезти в место в гарнизоне, где было установлено оборудование RDE. Были проведены соответствующие измерения, и данные перепроверились с советскими сопровождающими. Затем пусковой контейнер был помечен пронумерованной лентой, защищающей от несанкционированного доступа, помещен поперек того места, где крышка канистры соединяется с основным корпусом канистры, а затем возвращен в гараж. Моя работа заключалась в том, чтобы сопровождать пусковые установки в соответствующие гаражи и обратно и проводить периодические проверки, чтобы убедиться, что метки, защищающие от несанкционированного доступа, не были подделаны или удалены. Это дало мне достаточно времени, чтобы поближе рассмотреть пусковую установку SS-25 и пусковой контейнер.

Сама проверка была простой. После того как устройство RDE было откалибровано с использованием стандартного источника нейтронов, инспекторы установили сетку размером 4x4 метра, состоящую из пластикового листа, сделанного жестким с помощью каркаса из пластиковых столбов. Эта решетка была расположена под передним концом пускового контейнера. Затем устройство RDE было прикреплено к треноге и поднято до точки, где оно находилось на полметра ниже дна пускового контейнера. Используя отвес, подвешенный к центру устройства RDE, штатив располагался по одному в десяти точках вдоль сетки, которые были общими для измерений, выполненных во время калибровочных проверок.

В каждой точке были сняты два показания; если более высокое значение отличалось от более низкого больше чем на 30 %, то было снято третье значение. Если бы это показание было отключено, то устройство RDE было бы перекалибровано, и процесс начинался бы заново. Дополнительные показания были сняты вдоль верхней части контейнера (советские сопровождающие разместили устройство в соответствии с инструкциями, полученными от инспекторов), а также в местах, расположенных на расстоянии до шести метров от передней части контейнера. Как только были получены удовлетворительные показания, среднее из двух показаний было записано для каждой точки в качестве официального значения для проверки. Это было сделано для каждой из девяти ракет, принадлежащих полку.

Если значение любого из окончательных показаний, полученных во время инспекции, отличалось от контрольного значения более чем на 50 %, тогда инспекционная группа могла попросить Советский Союз снять переднюю часть контейнера, чтобы инспекторы могли подтвердить тип ракеты внутри посредством визуального осмотра. В любом случае, как только все девять ракет были проверены с помощью устройства RDE, инспекционная группа смогла выбрать одну из девяти ракет для визуального осмотра.

Наша инспекция проработала без сучка и задоринки, и вскоре после 11 утра — примерно через 20 часов 30 минут после начала инспекции — команда Уильямса завершила измерения на последней ракете. Капитан Уильямс подошел ко мне. «Теперь мы можем заглянуть внутрь одной из канистр. Вам выпала честь выбрать, какую из них мы будем осматривать».

Я выбрал ракету номер четыре, хотя бы по той причине, что команда была особенно добродушной. В 11:15 я спустился в гараж, где находилась ракета номер четыре, убедился, что лента, защищающая от несанкционированного доступа, все еще цела, и официально назначил ракету для визуального осмотра. Советы вытащили ракету из гаража и доставили ее на то же место, где были сделаны измерения RDE. Прибыл кран, установленный в кузове грузовика, и Советы сняли крышку пускового контейнера, обнажив ракету SS-25 внутри. Вокруг открытой канистры был установлен пятиметровый периметр, внутрь которого инспекторам входить не разрешалось. У нас было пять минут, чтобы сделать наши наблюдения. Как и предупреждал капитан Уильямс, Советы очень внимательно наблюдали за нами.

Когда ракета SS-25 покидала Воткинский завод, она состояла из первой, второй и третьей ступеней, а также блока разведения, эквивалента четвертой ступени, который позволял перемещать ракету в точное местоположение перед отделением боеголовки. Но боеголовка и связанные с ней системы безопасности и взрыватели были прикреплены только позже, непосредственно перед тем, как ракета была официально передана приемному устройству. Крышка канистры, которая была на месте, когда ракета покинула Воткинск, была снята, и установлена пусковая крышка, предназначенная для