– Вы уничтожили планету?

– Город. Дело закончилось так же, маленький шпион. Там и тогда оно закончилось так же.

Он мог это себе представить. Они вдвоем в седле, окровавленные копья. Он не понимал, как можно уничтожить город, не уничтожив с ним и планету, и узнает ли он, как это возможно, когда вырастет.

– Вы все повторяете что я не мой предок. Я знаю это. Я клон. Большинство людей – клоны! В этом нет ничего необычного.

Император положила руку на запястье Восемь Антидота. Ее кожа ощущалась, как кожа. Теплая и человеческая, как и у него.

– Ты – это точно ты, – сказала она. – Но ты мог стать и кем-нибудь другим, а я не хотела этого для тебя.

Восемь Антидот был уверен, что его отвлекают, уводят в сторону от ужасного и определенного знания, что, возможно, в этот самый момент послание на инфокарте доставляется в космопорт быстрейшим из курьерских кораблей, от одних гиперврат к другим, и только пять с половиной часов отделяют их от геноцида. Но он не мог не спросить. Он боялся задохнуться, если не спросит.

– Кем я бы мог стать? – спросил он. И замолчал в ожидании ответа.

Девятнадцать Тесло закрыла глаза. Веки у нее не были накрашены, она вообще никогда не красилась. Восемь Антидот всегда подозревал, что белые костюмы и трон с пиками были для нее достаточным украшением – некрашеные и тонкие. Все стихи, которые он знал, утверждали, что император никогда не спит. Может быть, так оно и было. Глаза у нее были все еще закрыты, когда она сказала – произнесла, словно начало истории, эпилог к эпическому творению:

– Твой предок, император Шесть Путь, в свое время любил многих людей. Меня, свою маленькую сестренку Восемь Петля, в честь которой ты и назван, она теперь твой законный хранитель – и многих других. Но однажды он влюбился в посла станции Лсел.

– Махит Дзмаре? – смущенно спросил Восемь Антидот.

– Нет, – сказала Девятнадцать Тесло. – Звезды небесные, он видел ее раза три, насколько я знаю. Он любил ее предшественника, маленький шпион. Искандра Агавна. И я… Искандра было легко любить. Это то же, что любить пить и не возражать против того, чтобы напиться. Как повести ударную группу на вершину холма, не зная, не устроил ли там враг засаду на другой стороне.

– Но он умер, – сказал Восемь Антидот и задумался: не следует ли ему выразить соболезнования. Взрослые с их любовью никогда не были понятны ему. То, о чем говорила император, вовсе не было похоже на любовь.

Девятнадцать Тесло кивнула. Ее глаза все еще были закрыты.

– Да, он умер. Я помогала его убить, не знаю, хорошо это или плохо, но это было сравнимо с уничтожением города или целой планеты. Там и тогда разницы в самом деле не было. Хочешь знать почему?

– Это глупый вопрос, Ваше Великолепие.

Она рассмеялась. Смех ее прозвучал ломко и странно.

– Конечно, глупый. Я тебя спровоцировала на такой ответ. Но ты ведь хочешь узнать, правда?

– Да.

Он хотел – и в то же время не хотел, но чувствовал, что узнать об этом когда-нибудь потом и неожиданно будет хуже.

– Потому что на станции Лсел, откуда они оба – Искандр и Махит – родом, существует технология, с помощью которой разум предшественника передается в разум преемника. «Чтобы не пропадало», – так сказала Махит. Чтобы иметь память и жить вечно. Искандр любил твоего предка-императора. Я не знаю, маленький шпион, мог ли варвар Искандр верить тейкскалаанцу Шесть Пути, но Искандр верил. Когда твой предок состарился и медленно умирал, Искандр предложил ему одну из таких машин. Они их называют имаго-машины. Способ увековечить себя, поместить себя в новое тело, словно ты призрак, и иметь восемьдесят раз по восемьдесят лет мира без войн.

В желудке у него лежал камень, а он даже не прикоснулся к своей кассаве и сыру.

– Это тело должно быть из близких, да? – сказал он. Голос его звучал тонко, по-детски, но его это не заботило. – Клон, если он мог заполучить таковой.

– Да, – сказала Девятнадцать Тесло. – Клон бы хорошо подошел. Ты очень похож на него. Вот только, как ни посмотри, совсем другой.

Он проглотил слюну сухим ртом и чуть не подавился.

– И каким я должен был бы стать?

Император перестала рассматривать то, что находилось на внутренней стороне ее век, и теперь смотрела на него. Ему хотелось сжаться и исчезнуть.

– Не знаю, – ответила она. – Не таким, какой ты есть сейчас, но и не Шесть Путем тоже. Чем-то непригодным – для меня и для Тейкскалаана.

Тем не менее она считала «пригодным» уничтожить целую планету для того, чтобы, может быть, остановить войну. Восемь Антидот не понимал этого. Он радовался тому, что не призрак, не какое-то половинчатое существо, наполовину предок, наполовину он сам, объединенное в одно целое. Радовался, потому что был самим собой, но не хотел понимать, как Девятнадцать Тесло могла убить своего друга, чтобы спасти ребенка, и уничтожить планету, возможно, просто ради того, чтобы уничтожить.

– Я не он, – сказал он. – Я не Шесть Путь.

– Ты не он, – сказала Одиннадцать Тесло. – Ты – императорский наследник Восемь Антидот, ни больше ни меньше.

– Вы позволили мне быть самим собой, – сказал он, чтобы не оставалось сомнений.

– Я дала тебе такую возможность, когда ее могли отнять у тебя, да.

– Значит, я – это я, и я считаю, что вы ошибаетесь, Ваше Великолепие. Вы ошибаетесь, воплощая идею Три Азимут. Это не мой Тейкскалаан. Это Тейкскалаан, который строите вы.

Каким-то образом он вдруг обнаружил, что может встать, повернуться спиной к императору и, расправив плечи, выйти из ее покоев, оставив нетронутый завтрак.

* * *

– Огонь по этому кораблю, – сказала Девять Гибискус с хрупкой решимостью, сопровождающей ошибочный выбор, который тем не менее ощущался более приемлемым, чем совсем никакой. Ей был знаком такой образ мышления. Она думала, что выросла из него задолго до того, как стала капитаном Флота. Такое мышление уничтожало возможности, разбалансировало миры. Двадцать Цикада был бы разочарован.

Двадцать Цикады здесь не было.

– Не делайте этого, – сказала Махит Дзмаре, на ее лице появилась гримаса, непонятное выражение скорби, или злости, или какой-то иной варварской эмоции, не имевшей никакого смысла. – Яотлек, пожалуйста, не надо! Дарц Тарац – одна шестая нашего правительства, пожалуйста!

Такая простая просьба, но она, Девять Гибискус, должна в этой просьбе отказать. Компрометация министерства информации агентами Лсела, насаждение опасений станциосельников в то, что должно оставаться делом Флота, – все, о чем предупреждала ее Шестнадцать Мунрайз, явно так и было и обеспечивалось присутствием этого варвара в его маленьком корабле и требованием разговора с послом Дзмаре. И эта самая Дзмаре собственной персоной просит сохранить жизнь какого-то члена ее правительства.