Она ущипнула его за руку:

– Я бы хотела верить, что ты действительно так думаешь.

– Вы не знаете моих глубин, леди, если думаете, что я не способен на сильные чувства.

Идела рассмеялась, но ее смех вдруг изменился, словно истинные чувства вмешались в обычную постельную болтовню.

– Ты читаешь меня как книгу! Именно так я о тебе и думала все время. Такой благонравный и учтивый! Всегда безупречно одет, всегда говоришь правильные вещи. Я рада, что ты не такой чопорный, как мне прежде казалось. Подумать только, что ты со мной делал!.. – Она покачала головой. – Я даже представить не могла, что ты такой испорченный!

Он повернулся так, что его губы оказались рядом с ее ухом.

– Если ангел сможет оставаться на земле еще немного, я покажу ему другие фокусы, которые делают смертные. – Он поцеловал ее в шею.

Она повернулась к нему, взяла его лицо в ладони и посмотрела в глаза долгим внимательным взглядом.

– Иногда я не знаю, что о тебе думать, Пасеваллес. Правда не знаю. Ты настоящий дар. – Она отпустила его. – Но я не могу остаться. Королева ждет, что я присоединюсь к ней сегодня днем, и мне пришлось пойти на ужасную ложь, чтобы выкроить даже это время. – Она села и оглядела спальню. – Как странно быть так близко ко всем и так далеко!

– Вы действительно должны уйти?

– Да, обязательно. – Она поставила ноги на пол. – Почему за окном такая жара, а каменные плиты холодны как лед?

– В комнате толстые стены, – ответил Пасеваллес. – Когда-то она была частью дымохода камина, в те времена имелась только эта часть резиденции, но много лет назад дымоход наглухо заделали. Вот почему здесь можно говорить свободно – даже если в соседней комнате кто-то есть, он ничего не услышит.

– Уединенное, тихое и практически неиспользуемое место. Как умно ты поступил, когда его нашел.

Он пожал плечами:

– Когда я только появился в замке, мне нравилось по нему бродить и открывать все новые и новые части его истории. Я уже давно сделал эту комнату своим секретом – и у меня единственный ключ от нее. В замке столько помещений, что даже в те дни, когда прибывает множество гостей, сюда никто не заглядывает. Даже горничные не заходят. – Он сел, чтобы лучше видеть, как она одевается. – Мне необходимо место, где я могу проводить время в одиночестве, в особенности сейчас, когда я выполняю еще и обязанности графа Эолейра.

– И больше ты здесь ничем не занимаешься? – спросила она, приподнимая ногу, чтобы натянуть чулок, а он насладился ее изящной формой. – Это действительно так, лорд Пасеваллес?

В ее кокетливой манере проскользнуло нечто более глубокое, и Пасеваллес это почувствовал – возможно, отчаяние.

– Я клянусь вам, Идела, вы первая женщина, которую я сюда привел.

– Пожалуй, я тебе поверю. – Она повернулась и проползла по кровати, чтобы его поцеловать, в одном чулке и не до конца надетой сорочке.

Ее вьющиеся волосы обрамляли лицо, словно полог над кроватью. Грудь Иделы скользнула по его телу, и их губы встретились.

– Моя свекровь будет в ярости, – сказала она. – Но я могу немного опоздать.

– Вам не следует, – сказал он, мягко отодвигая ее от себя. – Помните, один из главных недостатков Моргана состоит в том, что он постоянно опаздывает – если вообще приходит. Давайте не будем напоминать о проступках принца в его отсутствие.

Она надулась – и стала еще более привлекательной.

– Я хочу, чтобы мужчина в моей постели терял голову от страсти, а не демонстрировал здравый смысл.

– В таком случае вам нужно выбирать мужчин помоложе, моя красавица. Помните, что я уже не юноша и, боюсь, слишком практичен.

– М-м-м. – Она наклонилась к нему, чтобы поцеловать в последний раз, и он снова ощутил прикосновение ее груди к своей коже. – Ты совсем не так стар, лорд-канцлер. О! Ты снова заставил мое тело гореть, дорогой, дорогой Пасеваллес.

– А вы принесли в мою жизнь то, что в ней давно отсутствовало, – сказал он. – Но сейчас мы оба должны встать и приступить к исполнению своих обязанностей, чтобы повторять наши встречи в будущем. Осмотрительность, принцесса, осмотрительность! При королевском дворе тысячи ртов и две тысячи ушей, которые только и ждут повода посплетничать.

Она вздохнула, но села и снова принялась за поиски одежды, разбросанной по комнате в приступе страсти.

– И когда мы снова будем вместе?

– Я очень надеюсь, что скоро. У нас возникнут трудности из-за завтрашнего визита эскритора и его эскорта, но мы найдем время, я обещаю.

– Ты уж постарайся. Я религиозная женщина, но не считаю, что приезд эскритора, несмотря на то что его прислал Его Святейшество, является уважительным предлогом тебе со мной не встречаться. – Она встала и потянулась, продемонстрировав ему бледный живот, потом быстро опустила рубашку, делая вид, что смущена. – Господи! Я забыла о приличиях – в таком виде перед уважаемым лорд-канцлером!

– Вы очень красивы, ваше высочество, – сказал он совершенно искренне.

– И я твоя, – ответила Идела без малейшей насмешки.

Они любили друг друга бурно, почти яростно. Иногда в темноте ему казалось, что с ним не жена, с которой он прожил много лет, но самка из дикого леса, рычащая и царапающаяся. Потом они просто лежали рядом и тяжело дышали.

– Почему? – снова спросил он, когда смог говорить. – Скажи мне, почему?

– Я уже тебе сказала, и ты знаешь, что я права. Другого пути нет.

– Я спрашиваю тебя о другом.

– О чем тогда? – Она села. – Святая Элизия, как здесь жарко.

Он услышал, как она пробирается к своему столику, а через мгновение раздался стук кувшина о кубок – она налила себе разбавленное водой вино и сделала несколько глотков. Как странно жить в темноте! Как это все меняет. Даже знакомые звуки, которые издает жена, превращаются в маленькие тайны.

– Почему ты вышла за меня? – спросил он.

– Что? Глупый вопрос. Я стала твоей женой, потому что любила тебя и не любила никого другого – ни тогда, ни когда-либо еще.

Но что-то в ее голосе показалось ему фальшивым.

– Но если это правда, я не понимаю, почему ты так часто мной недовольна. – Он не хотел, чтобы его слова прозвучали как жалоба обиженного ребенка, но именно так и получилось. Однако сейчас, благодаря темноте, для него это уже не имело значения. – Когда мы спорили в прошлый раз, ты назвала меня «кухонным мальчишкой». Как если бы несмотря на то, что я уже тридцать лет являюсь королем, правящим рядом с тобой, я остался ребенком, которого ты должна поучать.

– Нет, нет, неправда. И несправедливо. – Он услышал, как ее босые ноги шлепают по полу, почувствовал, как слегка подалась кровать, когда она улеглась обратно. – Дело в том… что иногда я теряю терпение.