– Я даже боюсь себе представить, что ты у меня попросишь в следующий раз, пожирая меня вот такими глазами, и что самое страшное, я знаю, что соглашусь с тобой, – прошептал Хаям, и от ощущения моей над ним победы, моё сердце задрожало приятной мелкой ликующей дрожью. Но я сдержала свой бешеный порыв расцеловать его снова, потому что поселенцы до сих пор не могли прийти в себя от отвращения. Они и так боялись меня до этого, а теперь, видно, будут пугать мною детей, непослушных маленьких девочек, которым будут говорить, что нужно вести себя хорошо, а то вырастите такими как Тара.

– Пусть через несколько дней смельчаки приходят, посмотрим, что получится, – кивнул Хаям командиру лучников. Мой муж мог это отрицать, но я видела, что Ирвин ему понравился.

Я заставила его остановиться, вблизи вольфгарского селения. День подходил к концу. Солнце уже закатило свой круг за край, вокруг разлилась вечерняя ленивая тишина, и абсолютно ничего в природе не предвещали никаких перемен, кроме наступления ночи.

– Давай, пройдемся пешком, медленно, – взяв его за руку, прошептала я, боясь нарушить тишину. Хаям удивился, нет, скорее он насторожился. – Сегодня был закат последнего дня, когда я была человеком. Мне почему-то кажется, что сила жреца меня безвозвратно изменит. Мне …страшно. И если бы не эта черная каста, я ни за что им бы не стала, я бы с радостью осталась сама собой.

– Значит, тебя пугает то, что ты станешь сильнее любого из вольфгаров? – Хаям обнял меня одной рукой, и меня окатила волна благодарности к нему, снова звук его голоса показался мне таким родным. – Если ты захочешь, я уверен, ты останешься такой же упрямой иногда взвинченной, иногда нежной Тарой, даже если время от времени ты будешь метать молнии или светиться в темноте. Правда, у нас не вырастут дополнительные пары ног, руг, и глаз посреди лба. Просто, добавиться немного силы. Ну, подумаешь, ты сможешь метнуть огромный огненный шар, или вздыбить реку, обрушив её воды на пустошь. Ты сможешь больше чувствовать, различать действие магии и бороться с ней. Думаю, ты будешь способна так же смеяться, рыдать и морщиться зевая. Я ведь буду с тобой, не бойся. В моих видениях рыжего монстра рядом со мной не было, а была рыжеволосая девушка человек, которую я буду очень любить.

Душа моя вдруг развернулась, потом свернулась, в глазах потемнело, и я с испугу зажала ему рот ладонью:

– Не надо, не говори так, … я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Любить опасно, сразу же вместе с ней появляется боль. Просто, …просто будь со мной, и всё. А я буду с тобой, … до конца.

– Да, я знаю, что иногда, из-за своих видений я тороплю время и события. Хорошо, мы просто будем вместе, – вздохнул Хаям, задумчиво посмотрев куда-то вдаль. – А сегодня мы просто завершим ритуал. Потом я, наконец, поохочусь, и завтра мы начнем осваивать наши новые возможности. И Тара не трусиха, она мне сейчас улыбнется, а я её за это поцелую.

Я не смогла не улыбнуться! А Хаям, сгреб меня в охапку и долго целовал, пока мы не дошли до селения.

– Дай мне немного времени, я решу кое-какие дела, отдам распоряжение, и мы отправимся вон к тем холмам. Над ними сегодня ночью отсюда можно будет наблюдать грозу. А ты, конечно же, в шатре сидеть не захочешь, а помчишься к своим друзьям! – Я так и не поняла, упрекает он или уже смирился с этим фактом, но препятствовать мне не стал, когда я направилась в селение Алишера.

– И куда это мы так целеустремленно топаем? Вот ты, казалось бы, такая хрупкая изящная, но когда ты идешь, я различаю твои шаги за три мили! – раздался голос вольфгара, который, повернув из-за крайнего шатра, перегородил мне дорогу. Я замерла, всматриваясь в его лицо, что-то в нем было такое, наводящее меня на определенные мысли. Он не выдержал и улыбнулся, широко, искренне, буравя меня своими хитрющими глазами.

– Рас! Я же вижу, что-то не так, у тебя мозги уже не набекрень! Вернее, всё снова так! Ты прежний отчаянный сорвиголова, зажигательный и умный выскочка! – радостно воскликнула я.

– Ну, здравствуй, рыжая девчонка! – хрипло проворковал он, – Иди я тебя обниму! – И он порывисто обнял меня, сдавливая до хруста, так уж обнимались вольфгары.

– Вот таким ты мне больше нравишься, а не тогда, когда бьешь меня по лицу! – засмеялась я.

– Ну, занесло, бывает, но ведь ты же простила.

– Эй, Рас, советую отойти от человеческого отродья подальше! – прозвучал голос, ради которого я и сейчас была готова умереть, родной голос Камиля. – Слышал, сегодня из-за неё её муж отправил на тот свет ещё двоих?

– А ты слышал, что Алишер грозился лично выпустить кишки тому, кто хоть словом обидит Тару?! – тут же сердито прошипел Рас, пригибаясь в боевую стойку.

– А я и не обижаю её – я называю вещи своими именами! – гневно отрезал Камиль, сверкнув глазами.

– Прошлый бы Камиль этому за такие слова – сам бы глотку перегрыз! Ты не Камиль – ты его чучело! Зачем вы его таким сделали, Тара, чтобы его теперь все презирали? Ты пёс не знаешь, кем она для тебя была! – сорвался Рас, бросаясь на Камиля, но тут же беспомощно застыл, я не могла допустить их драки, воспользовавшись своей силой. На крики уже подоспел Алишер, прервавший свою охоту, с тревогой всматриваясь в наши лица. Камиль презрительно ухмылялся, холодно глядя на меня.

А я …была потрясена. Он и не он. Чужой. …Не его. …Не мой. Только в памяти. Таким его видеть у меня не было сил!

– Алишер, утихомирь Раса, хорошо? – заторопилась я. – Я, … мне действительно здесь нечего делать. Мне пора! – и чтобы он не помчался за мной, я сняла гнет с Раса, и за моей спиной снова возобновились крики и ругательство вольфгаров. Я не ожидала, что моя встреча с Камилем будет настолько жесткая, но в одном Алишер был прав – Камиль больше не мучается от боли и он жив. А мне не стоит думать, чтобы не начать вспоминать, не стоит снова вызывать из глубины боль, и терзать тем самым себя и Хаяма. Лучше думать о предстоящем будущем, о том вольфгаре, который теперь согревает меня своими поцелуями, и о том, что с этого пути уже не свернуть, и о том, что мне и не хочется. И чтобы привести свои мысли в порядок, я пошла в направление тех холмов, которые указал мне Хаям.

***

– Да что ты меня держишь?!! Этот пес назвал её человеческим отродьем, а я, может, не хочу этого слышать! И мне плевать, что он не помнит! – орал Рас, и его пытались удержать Тир и Шон. А разбушевавшегося Камиля удерживали четверо других вольфгаров.

– Тебе же было сказано, Камиль, Тара наш друг, даже больше, она нам как сестра. Тара дорога нам всем, и не важно, что она человек. Мы обязаны ей жизнью. Она была и твоим другом, и даже если ты не помнишь – ты обязан уважать то, что было. Унижая её – ты унижаешь меня, Михаса, близнецов, Шона, и всех, кто вернулся из Харона. Посмотри на своего младшего брата! Посмотри на Михаса, которого ты так предано любишь! – хлестал его словами Алишер.

Камиль перевел налившиеся глаза на Михаса и шарахнулся, не узнавая брата. Юный вольфгар, поджав губы, смотрел ненавидящими глазами, на того, кого ещё совсем недавно боготворил, кто был ему и отцом, и матерью, и наставником.