– Что?! – выпалила я, дождавшись, когда за нами упал полог. – Не так одиноко?!! Получил силу и решил задвинуть меня в угол?! А как же «я буду рядом»? Ты обманул меня! Зачем же теперь считаться с каким-то человечком, великий Хаям будет спасать мир лично!!! – я очень разозлилась, и тут же шатер вспыхнул изнутри ярким пламенем! Но Хаям лишь повел взглядом, и огонь мгновенно исчез, осталась только вонь от подпаленных шкур. Теперь пылали лишь его вольфгарские глаза:

– То, что я буду занят подготовкой воинов, и мы будем не очень часто видеться, вовсе не значит, что мы не вместе, что я тебя оставил! – загремел он, и буквально сразу же над шатром раздался протяжный рокочущий раскат грома, словно вторя владыке ветра. – Нам нужно ещё учиться контролировать себя, – проговорил он чуть спокойнее. – Тара, ты моя жена, стоишь ли ты рядом или находишься в селении через лес. Я лишь хочу защитить тебя и моего ребёнка. Обучать васау не так-то просто, это займет уйму сил и времени. Скора начнется война, Тара! Ты не поверишь, но я хотел бы, чтобы было иначе! – развел он руками, раздраженно покачав головой, – Но пока все усилия пойдут на подготовку нашей защиты. Я хочу, чтобы ты как можно дальше была от этого сражения. Ты …очень дорога мне, упрямая рыжая чайка, – Хаям, глядя на меня, усмехнулся. С нежностью, на красивом и мужественном лице. От этой его, такой не частой улыбки, можно было разомлеть, счастливо стекая к его ногам. Но не сегодня. Сегодня я была недовольна участью затворницы, и эту участь я ненавидела с детства!

– Так и скажи, что не хочешь, чтобы я была рядом и помогала тебе, потому что на меня будут пялиться сотни вольфгарских воинов! – проворчала я, потупив взгляд.

– О, да, и это, кстати, тоже! Ты будешь слишком отвлекать на себя внимание! – Хаям рассмеялся, и его настроение заметно улучшилось. – Ветки моего клана и клана Алишера уже на подходе. Уже завтра здесь будет самая огромная стоянка вольфгаров за все эти сотни лет. И впервые оба клана так тесно пересекутся друг с другом. Нужно будет сосредоточить всё внимание, чтобы избегать конфликтов. Наше отношение с кланом огня никогда даже до временного перемирия не доходило. А тут ещё и люди рядом!

– А тут ещё и я! – передразнила я его.

– Да, а тут ещё и ты, – Хаям обнял меня, начав покрывать моё лицо поцелуями. – И то, что ты со мной, поможет мне держать всё под контролем, и выстоять. Единственное условие нашей победы – будь лишь моей, и сердцем, и душой, и телом. Ради тебя я смогу на руках вынести этом мир, Тара, – его хрипловатый ласковый голос, затуманивал и покорял меня. Мне казалось я уже и так принадлежу ему полностью, что он взял в плен и моё тело, и мою душу, и не понятно, что делает с моим сердцем. Моя потребность в нём просто сводила меня с ума!

И уже я, стаскивая с него одежду, шептала:

– Я хочу проверить, оттого что мы займемся любовью, снесет ли ветром шатер или его разобьет молния? Насколько сильно и в чём нужно контролировать себя? Я сейчас тебя никуда не отпущу.

Не передаваемо, как хорошо мне было с ним! Даже немного стыдно оттого, что можно быть, вопреки всему надвигающемуся, такой счастливой. … В эти минуты я была почему-то счастливой. … И сердце даже больше не ныло, вспоминая Камиля. …Почему-то.

После ритуала наша связь с Хаямом ещё более укрепилась. Желая одного и того же – мы могли становиться одним неделимым целым, созвучием двух душ. И это были просто Хаям и Тара. А что будет с Хаямом жрецом и жрицей Тарой, пока что было никому не ведомо.

Шатер не сгорел от нашей любви. Но явно что-то происходило, потому что, появившись в селении чуть позже Хаяма, я заметила на лицах вольфгаров странное выражение.

– И что же произошло? – поймала я взгляд своего мужа, когда, наконец, умыкнула его себе, оттирая вечно следующих за ним командиров.

– Ты слышала выражение «светится от счастья»? – довольный собой, Хаям пытливо взглянул на меня. – Они сначала подумали, что снова горит шатер, а потом стало ясно, что он светится изнутри каким-то необъяснимым свечением, освещая всё вокруг. Вот так. Но это, думаю, можно и не контролировать, – и он рассмеялся, глядя на мою растерянность. – Да Тара, теперь вольфгары могут не только слышать, находясь поблизости, но ещё и видеть издалека, понимая, чем там занимаются жрецы.

– Какой ужас! – оставив его, я пошла, бормоча себе под нос, – Нам что, нору теперь рыть?! Я не хочу светиться, даже если и от счастья! Это моё личное дело! …Дурацкий дар.

В видениях я видела лишь сражения, смертельные схватки, страх живых. Это же мучило и Хаяма. Сила подсказывала нам, что нужно создавать подкрепление, обучать воинов. Сила жрецов пробудила в нас знания, древние, как этот покрытый тайнами и мраком мир. Я стала чувствовать язык и дух стихий, словно они были сплетены из живых откликающихся нитей. Мне открылись магические мантрагалы, с помощью которых, можно было управлять огнем, вбирая в себя его дух, можно было вызвать воду, становясь с ней одним целым, можно было свои мысли сплетать с порывами ветра, и можно было становиться частью земли, подчиняя себе камни. Стихии предоставляли нам свою силу, и это могло стать оружием. Я четче ощущала этот мир, острее, насыщеннее улавливала чувства и умонастроения, заранее зная, что мне скажут, словно проникая в чужие мысли. Но всех своих возможностей мы так и не изучили, их потенциал раскрывался постепенно, мы познавали себя и мир, как младенцы, иногда натыкаясь на преграды.

Хаям с упрямой настойчивостью с головой окунулся в отбор подходящих воинов. Он задался этой целью, не прибегая особо к совместным видениям, подсказывающим нам истинный путь, владыка ветра, видимо, считал, что задача и так ясна. Я стала редко видеть его, раз в день и то мельком, а то не видела и целыми днями. Он советовал мне обращаться в памяти к ещё нерасшифрованным храмовым плитам, погружаться в их чтение, чтобы потом он мог через меня тоже воспользоваться этими знаниями.

Конечно, я чувствовала и понимала, что вокруг нас смыкается тьма, что мир, который мы знали, может просто перестать существовать, поэтому я и сама постоянно пребывала мыслями о борьбе, отодвигая на дно свои запутанные чувства, не выясненные сомнения. Осознание того, что во мне растет ребёнок Хаяма, и так позволяло мне всё время чувствовать наше единство. Алишер тоже был постоянно занят делами своего клана, перемещаясь по стоянке, и застать его у меня не получалось. …Камиля с тех пор я не видела. Шон как-то обмолвился, что его отослали в тыл селений, и Алишер запретил ему попадаться мне на глаза. Что ж, может быть, это и к лучшему. …

Кругом были тысячи незнакомых мне вольфгаров, отчужденных, сохраняющих со мной дистанцию. Но не моё одиночество терзало меня, другое. Это было и в видениях, и наяву – меня преследовала необходимость присутствия вольфгаров всех четырех стихий. Ночами я видела четырех воинов из разных кланов, я слышала голос умоляющий меня, даже вынуждающий собрать васау из кланов огня, ветра, воды и камня. Этот жрец сидящий во мне настолько извел меня, что я напрочь лишилась и сна, и аппетита, и покоя. Сила постоянно меня звала и толкала куда-то. Иногда, я чувствовала, что Тара и Тара жрец это два совершенно разных создания, а иногда, что это одно неделимое целое. Через несколько дней я не выдержала, я твердо намерилась поговорить с Хаямом, но для этого, мне нужно было пробраться к моему непредсказуемому мужу.