— Не все раны нанесли другие; кое-что я сделала сама.

— Возможно, ты и держала в руке нож, но руку твою направляли другие.

— Да, пожалуй, — согласилась я.

— Ты иностранка, — продолжала хозяйка. — Приехала из-за моря. Ты совсем не похожа на местных, северных женщин… А по-нашему говоришь чисто, как будто всю жизнь здесь прожила.

В голосе ее слышались уверенность и сила. Не знаю почему, но я сразу почувствовала к ней доверие.

— Меня вырастили в Медных Холмах, — призналась я.

— В доме Управляющего? — еще мягче спросила она, совершенно ошеломив меня.

— Д-да…

— Так я и подумала. — Обернувшись к девочке, она сказала: — Выйди и набери в саду орехов-паданцев.

Коринтия Анастасия поставила миску с рыбой и медленно встала со стульчика.

— И не спеши!

— Хорошо, мама.

Вскоре мы остались одни.

— Я жила на Персиковом дворе, — сказала хозяйка. — Давно, лет за двадцать до тебя… — Она задумчиво погладила себя по полному животу. — Я была очень красивой девочкой, иначе не оказалась бы там. Но в переходном возрасте я вдруг сильно растолстела и никак не могла похудеть, хотя наставницы и морили меня голодом… Управляющий решил, что я не принесу ему прибыли. Меня продали одному помещику, который жил вдали от города. Никто не должен был узнать, что они вырастили толстушку.

Я бы не назвала ее толстушкой; она просто выглядела хорошо оформившейся. Правда, юной девочке хочется быть стройной как тростинка…

— И ты оказалась здесь.

— И я оказалась здесь. Мне еще повезло, что меня не посадили на корабль и не отправили за море… Оттуда я не смогла бы вернуться!

Мне хотелось узнать, что случилось с помещиком, которому ее продали, но я молчала. Она сама расскажет, если сочтет нужным. Или не расскажет.

— Мне пришлось пару раз поплавать на корабле.

— Сразу видно. — Хозяйка разгладила на мне одеяло. — Ты вся изранена. Я намазала тебя бальзамом и сделала перевязку.

Я впервые поняла, что меня переодели. Хозяйка дала мне простую холщовую рубаху.

— Спасибо!

— По дорогам бродят шайки разбойников… Раньше они просто грабили. Теперь они озлились.

— Мне не удалось убить их бога.

Хозяйка мимолетно улыбнулась:

— Значит, пыталась убить бога? Ты храбрая!

— Спасибо! — Нашарив ее руку, я крепко сжала ее. — Я должна вернуться в Медные Холмы. Мне известна тайна Чойбалсана — по крайней мере, частично… — А он что-то знает обо мне. О какой опасности предупреждала меня богиня Лилия?

Чем больше я думала, тем понятнее все становилось. Федеро овладел магией Правителя. А может, все наоборот. Заговор оказался более запутанным. Как бы там ни было, Федеро чего-то недостает. Для полной победы ему нужно что-то отнять у меня. Я — словно ключ к замку, который он пока не нашел. Замок же хранится у пардайнов, которых он ограбил гораздо раньше… Наверное, именно поэтому Чойбалсан безжалостно уничтожал пардайнов.

Надеялся, что последняя частичка силы — у них.

Мне известна его тайна. Более того, я знаю, как его можно победить. Если не убить, то хотя бы остановить. По крайней мере, я на это надеялась. Я пока не понимала, где проходит граница между богом и человеком.

— Если хочешь, я прямо сейчас могу показать тебе дорогу в Медные Холмы, — предложила хозяйка. — Но лучше пережди. Повсюду рыщут разведчики и разбойники. Даже из города прислали нескольких стражников.

— Кто ими командует? — Хотя город и охранялся, в Медных Холмах уже много столетий не набирали регулярное войско. С кем ему сражаться?

Так было раньше, но не сейчас.

— Власти собирают ополчение. Повсюду вывесили старые знамена.

— В Медных Холмах нет настоящих воинов, — возразила я. — Сыновья зеленщиков и конторские служащие не способны драться по-настоящему… Кто же защитит город?

Неужели опять я?!

— Отдохни у нас несколько дней. — Хозяйка сжала обе мои руки. — По крайней мере, дождись, пока сможешь нормально поесть. Даже залечив раны, ты не уйдешь далеко, если не восстановишь силы, а ты их не восстановишь, пока не поешь.

— Можно мне супу? — попросила я, вдруг оробев. — Только… не рыбного!

— Я тебе приготовлю.

Она встала и поставила на огонь котелок. Я лежала, наблюдая за нею, и соображала, что же мне делать.

Очень хотелось вернуться в Селистан. Но я не выполнила приказа богини Лилии. Чойбалсан жив и рыщет на свободе. Нужно подавить его, лишить силы, которая так испугала богиню. Чойбалсан-Федеро накрепко привязан к Танцовщице. Федеро почти признался в том, что давно любит ее. Но его неистовство отталкивает ее. После того, что она увидела в его палатке, в сердце у нее поселился страх.

Если не считать очень давних времен, известные мне боги и богини вели себя вполне предсказуемо. Они ревностно переманивали к себе верующих, требовали молитв и жертвоприношений. Видимо, появление нового соперника пришлось им не по вкусу.

Некоторые боги перемещались с места на место с волнами переселенцев или путешественников. Иногда рождались новые боги. Другие боги умирали вследствие небрежения, оскорбления или убийства. Войны между богами существовали лишь на страницах книг и в легендах. Многие легенды повествовали о падении титанобогов.

Чего боится богиня Лилия — просто рождения нового бога или бога, который пойдет на нее с мечом в руке?

Федеро часто путешествовал. Чойбалсан знает дорогу в Калимпуру. Как знал он, что я живу за морем и храню в себе недостающий осколок его силы. Я унесла с собой его частицу.

Богиня послала меня в Медные Холмы, чтобы отпугнуть Чойбалсана от Калимпуры.

Вернуться на родину я могу лишь после того, как справлюсь с угрозой. Помешаю появлению нового бога Чойбалсана или убью его. Но богоубийство, похоже, не очень-то по нраву моей небесной покровительнице.

От трудных мыслей у меня разболелась голова. Вскоре хозяйка принесла мне простую похлебку из зерен; на поверхности плавали листики кресс-салата.

— Поешь. Если захочешь чего-нибудь посущественнее, я принесу тебе хлеба.

— Спасибо. — Я осторожно попробовала похлебку. Запах был божественный, но ела я с трудом. Несколько глотков, и желудок у меня переполнился, как будто я целиком проглотила праздничного гуся.

— Ты права, — сказала я, — мне еще рано уходить.

— Город не падет ни сегодня, ни завтра, — сказала хозяйка. — Армия Чойбалсана еще не осадила ворота Медных Холмов.

— Значит, здесь я в безопасности? Но ведь вы с дочерью рискуете жизнью из-за меня!

— Нет, нет. Я не дура.