Хотя сторонников Чойбалсана называли разбойниками, на самом деле к нему примыкали сыновья крестьян или дровосеков. В предгорьях жителей немного, да и торговых путей почти нет; разбойникам здесь нечем поживиться. Крестьяне и дровосеки не умеют драться по-настоящему. Они неповоротливы и тупоумны.

Но они могут выслать разведчиков, шпионов… О чем думает Чойбалсан? Мы бежали от него больше недели назад. Танцовщица, конечно, отвлекла погоню, и все равно Чойбалсан готовится напасть на Медные Холмы. В горах нечего есть, а скоро грянут морозы.

Скорее всего, я их опередила. Вот и хорошо!

Поднявшись по лесистому склону очередного холма, я услышала внизу рокот прибоя.

Я взобралась на высокий раскидистый дуб, росший на обочине дороги, и посмотрела на юг.

Передо мной лежали Медные Холмы. Крыши тускло поблескивали в лучах солнца до самого горизонта. А в открытом поле у городских стен выстроилась армия Чойбалсана. Они захватили стоящие вне городской черты постоялые дворы, конюшни и сараи. Вокруг палатки предводителя не сверкали молнии. Наверное, богоцарь куда-то отлучился.

Оказывается, я не опередила их. Слишком долго я нежилась в садах среди мертвецов!

Отогнав недостойные мысли, я принялась разглядывать своих врагов. Смотрела внимательно, как учила меня госпожа Тирей. Мне помогали мои познания в истории, математике и картографии, ведь в военной стратегии и тактике я совсем не была сильна. Зато немного разбиралась в снабжении, перевозках и прочих тыловых делах. После воспитания на Гранатовом дворе я вполне могла стать женой владельца крупного замка или крепости. В сущности, я была готова к интендантской службе — разве что формы у меня не было.

Вот к каким выводам я пришла.

Воины Чойбалсана стоят у стен города не меньше трех дней. Как-то не верилось, что целая армия прошла мимо меня ночью незамеченной.

Они не пронеслись мимо, сметая все на своем пути, иначе дорога была бы вся избита конскими копытами.

С тех пор как они сюда прибыли, они не вступали в бой. Загородные строения и деревеньки, занятые разбойниками Чойбалсана, остались нетронутыми. Ничего не сгорело, ничего не разрушено. Значит, никто не оказал им достойного сопротивления.

Скорее всего, и многие горожане втайне радуются завоевателю. Они не вступали в бой… Городская стража не готова драться по-настоящему.

Чего все ждут?

Может быть, Чойбалсана в лагере нет? Тогда я, возможно, еще не опоздала.

Зачем ему понадобилось завоевывать собственный город?!

Вдруг я сообразила, где сейчас предводитель разбойников и почему его палатку не охраняют молнии. Федеро сейчас в городе. Скорее всего, он пришел к другим советникам и предлагает договориться с Чойбалсаном, чтобы тот не разрушил город.

Ему вовсе не нужно завоевывать город. Город сам, без сопротивления, падет к его ногам!

Сидя в зарослях гвоздичного перца, я громко хохотала. В самоуверенности и уме Федеро не откажешь! Я невольно восхищалась им, хотя одновременно и ненавидела… Меня беспокоил еще один вопрос. Как он может надевать на себя божественную сущность, а потом снимать ее, словно плащ? Очень полезное свойство!

Неужели все боги начинали, как Федеро? Может быть, божественное разделение — просто иносказание для обозначения меры добра и зла? Может, соотношение добра и зла внутри человека может меняться, если дотронуться до нужной точки?

Септио считал, что весь мир движется циклично.

Я невольно задумалась, кем была когда-то богиня Лилия.

Мой путь вел к побережью. Я пришла к Каменоломенной дороге, вдоль которой текла речушка. По поваленным деревьям я перешла ее вброд. С трудом перебиралась я по вывороченным булыжникам. Ближе к морю пришлось пересечь Восточную дорогу, но там я передвигалась ползком по сточной канаве.

На берегу камни сменились глиной и гравием. Море здесь было слишком мелким для судоходства. Всадники Чойбалсана подъезжали к самой кромке воды. Видимо, горцы побаивались моря, хотя некоторые с гиканьем гнали лошадей в пенные волны.

Набежавшие тучи забирали тепло и свет; стало сумрачно и холодно. Проклиная свою судьбу, я кралась вдоль низкого земляного вала, поросшего бурьяном. В поисках неохраняемого пути к городу пришлось вернуться к Зеленой реке и снова перейти ее вброд. Я долго блуждала вдоль реки и вдруг чуть не свалилась в грязный ручей, который не заметила издали.

Странно! Судя по его расположению, я должна была увидеть его еще с Восточной дороги. Я немного прошла вдоль берега, стараясь держаться у самой воды, чтобы меня не разглядели всадники с утесов. Ручей, изгибаясь, тек к западу. Вскоре я набрела на вонючий прудик, заросший белыми кувшинками — водяными лилиями.

Прудик был достаточно полноводным; посередине я разглядела течение. Странно, что в него не втекал ни один ручей! Откуда здесь скапливается вода? Я задумчиво смотрела на кувшинки. Они могут расти и в плохой воде. Многие считают, что водяные лилии очищают воду. Там, где растут водяные лилии, воду смело можно пить.

Снова вспомнился посланный богиней сон о кувшинках, который я видела в темнице под храмом…

Сунув в деревянный колокольчик пучок травы, я убрала его за пояс. Мне не хотелось расставаться с ним. Если мне не придется долго мокнуть в воде, с колокольчиком ничего не случится. Крепко сжав в руке нож, я вошла в воду. Ноги вязли в илистом дне; в подошвы впивались мелкие камешки и корни растений, мусор и щебень. Пруд хранил отбросы большого города. Сюда вытекала городская канализация и кровь Медных Холмов.

Замерев на месте, я попыталась определить, где выпускное отверстие. Это оказалось совсем нетрудно. Судя по всему, оно находилось в каменистом берегу под поверхностью прудика. Я побрела по воде. Сначала погрузилась по пояс, затем по грудь… по шею. Боясь провалиться в подводную яму и захлебнуться, я шарила в воде свободной рукой.

Скоро я нашла отверстие туннеля, отделанного камнем.

Вода, как известно, течет вниз, а не вверх. Я задрала голову. Надо мной чернел обрывистый берег локтей в пятьдесят высотой.

Может, под горой прорыли канал для отвода сточных жидкостей? Под здешними холмами вполне могут скрываться развалины древнего города, предшественника Медных Холмов.

Во всяком случае, здешние подземелья очень старинные. Многие из тех, кто живут на поверхности, даже не подозревают об их существовании…

Не признаваясь самой себе в том, что мне страшно — сейчас я не могла себе позволить такой роскоши, — я сделала три глубоких вдоха, подняла вверх руку с ножом, нырнула в вонючую воду и ощупала свободной рукой верхний свод сливного канала.

Очень трудно брести под водой, да еще против течения. Я никак не могла выпрямиться — мешал свод. Приходилось идти, согнув ноги в коленях. К тому же ноги вязли в скользкой слизи. В общем, продвигаться приходилось медленно. Свободную руку я тоже подняла вверх, ощупывая свод. Может быть, скоро туннель расширится, и я смогу дышать.