После очередного поворота Рада откинула тканевый полог, прошла сама и, придержав его, пропустила меня, чуть дальше ещё один зашторенный проход и ещё, пока наконец мы не вышли в помещение слегка заполненным паром.

– Ну вот и купальни, вот здесь,– она приоткрыла ещё одну портьеру,– ты сможешь раздеться и накинуть купальную рубаху, она лежит на полке. Снимай всё полностью и выходи, я здесь подожду.

– Рада, а зачем купаться? Это имеет какое-то значение?– Я прошла внутрь и сняла с себя одежду, накинула простого пошива длинную льняную рубаху, закрывающую колени и сунула ноги в новые сланцы.

– Да, одна из подготовительных процедур. Ты не бойся её все проходят,– ответила она из-за полога. А как я вышла, осмотрела меня, улыбаясь, но тут увидела на моей шее шнурок, на котором висел крестик-артефакт.

– Лия, а это?

– Это мой артефакт защищающий.

– Боюсь девочка его надо снять.– Покачала она головой.– Тем более здесь, так близко к Создателям тебе некого боятся.

Я стянула шнурок.

– Где бы я могла оставить его, чтобы он не потерялся?

– Да с вещами рядом положить или если хочешь: там коробочки стоят, для мелочёвки разной, в один из них и положи. Ты не беспокойся, никто твои вещи не тронет.

Без артефакта я покачнулась, даже за штору схватилась – в этот раз волна запахов, звуков была обычной, но добавилось ещё что-то, не поддающееся осмыслению: нечто мощное словно напитало моё тело. Даже не заметила, как Рада подхватила меня под локоть и талию, удерживает и что-то говорит.

– Бывает же такое.– Она покачала головой.

– Что? Извините, я немного потерялась в ощущениях.

– Говорю, удивила ты меня и давай-ка на «ты» обращайся. Не царских я кровей, чтобы выкали мне.

– Хорошо,– улыбнулась.– Куда дальше?

Проходя ещё несколькими короткими тоннелями. мы переговаривались о всяких мелочах, пока наконец она не откинула очередной полог, пропитанный влагой.

– Ну вот, проходи,– Рада пропустила меня и наблюдала за моей реакцией, а я же ахнула от открывшегося вида: пещера, дно которой было заполнено водой, от которой поднимался пар, со свода потолка свисало множество фонарей с горящими свечами внутри, закрытых запотевшими стёклами. В этом импровизированном бассейне плавали женщины в таких же рубахах как на мне, некоторые переговаривались, а кто-то держался в сторонке.

– Давай, иди, и в воде тебе необходимо пробыть не меньше пятидесяти минут, больше можно, меньше нет. Если захочешь в туалет, вон там,– она махнула рукой,– за шторой комната. Ну всё, а я пока пойду, посмотрю что там Улзий написал, подготовлю необходимое. Я потом приду и позову тебя.– И скрылась за шторой.

Осмотревшись и заметив полочку с обувью, разулась и по ступенькам спустилась в воду. Это было потрясающе: вода была тёплой, не горячей, а именно очень комфортной для тела и немного мутноватой, словно разбавленная молоком. Глубина плавно увеличивалась, и можно было даже поплавать, только я не умела, поэтому схватившись за край, плавно перемещалась, пока не уплыла в один из уголков, где к удивлению под водой была натянута сеть, образуя что-то вроде гамака.

Забравшись в него, я легла и откинула голову. Казалось бы лежи, наслаждайся, но мне в голову лезли отнюдь невесёлые мысли и воспоминания. Больше всего страшила реакция Максима.

Стоило только подумать, что он, действительно обдумав всё услышанное – уедет, как сердце сдавило такой отчаянной болью, что я не выдержала и отвернувшись в сторону стены пещеры тихо заплакала. Понимала, что ведь он может и остаться, но почему-то в это мне мало верилось: каждому мужчине хочется видеть рядом с собой женщину, которая с готовностью отвечает на ласки, а Максиму тем более – ему необходимо сбрасывать силу, а тут я: закомплексованая, всего боящаяся дура.

Мысли плавно перетекли в воспоминания: вот тринадцатилетняя девчонка бежит в магазин за хлебом – я тогда ещё сильно торопилась, ведь скоро должна была прийти мама, а я забыла про хлеб. Именно поэтому возвращалась я коротким путём, который был запрещён мне мамой: мимо старых, некоторых даже заброшенных, гаражей. Мужская рука, схватившая за волосы и ладонь, зажавшая рот, а когда я укусила её, удар по голове и темнота. Лучше бы я в беспамятстве и оставалась, но насильник не дал мне этой возможности: окатил из ведра водой.

Закрутив головой и пытаясь вытолкнуть изо рта кляп, я поняла: привязана к старой кровати с растянутыми в стороны руками и ногами. Это было сначала страшно и мерзко, потом больно и опять беспамятство из которого через некоторое время меня выдернули опять окатив ледяной водой из ведра и всё началось заново: огромные руки обычного мужчины-человека, мнущие, щипающие, приносящие боль и вновь разрывая плоть вторгаясь в юное девичье тело.

В следующий раз я отчаянно не хотела выплывать из беспамятства, но всё было по-другому: мягко, тепло и тут я услышала плач и голос мамы, которая несла меня на руках. Как я потом узнала: нашла она меня в старом заброшенном доме, распятую, истерзанную. Того человека она разодрала обернувшись волчицей, а заброшенный дом, где он прятал меня, сожгла вместе с его телом.

Из глубины воспоминаний меня вывело прикосновение к плечу: обернувшись, увидела женщину, которая мне улыбнулась, провела по лицу влажной рукой, смывая слёзы, и показала в сторону выхода из пещеры, где с полотенцем в руках ждала Рада. Улыбнувшись в ответ женщине, позвавшей меня, скатилась с гамака и держась за край водоёма поплыла обратно.

– Я и не думала что прошло пятьдесят минут,– сказала, выбравшись и выжимая волосы.

– Вообще-то полтора часа,– Рада подала мне полотенце.– Это хорошо, что ты пробыла здесь дольше.

– Почему?– Я завернулась в полотенце и направилась за Радой.

– Можешь верить, можешь нет, но я знаю точно – озеро забирает душевную боль и потом, живя дальше ты вспоминая, уже не будешь надрывать душу.

– Откуда ты..

– Знаю?– Она остановилась, обернулась ко мне и грустно улыбнувшись, вздохнула:– Я уже тринадцать лет здесь и видела многое, так что да, знаю. Но не будем о грустном: нам ещё многое нужно успеть.– Развернувшись, быстрым шагом направилась дальше.

Привела она меня в одну из многих разделённых комнаток-пещер, где я переоделась в похожую льняную рубаху, только длиной до пят и с боковыми разрезами. И опять вереницей тоннелей, освещенных факелами, мы прошли в пещеру, где был Улзий. На сей раз он был одет, в подобную моей, льняную рубаху длиной по колено. В комнате освещённой факелами, посередине стоял стол, накрытый отрезом льняной ткани, у стены столик, кресла.

– Валлия, проходи.– Улыбнулся жрец, всё так же смотря на меня с отеческим одобрением в глазах.– Ты, пожалуйста, не стесняйся меня, хорошо? Мне уже сто сорок лет, поэтому я думаю такому дедушке как я можно доверять. Тебе необходимо раздеться и лечь на стол.

Осмотревшись, я всё же стянула с себя платье-рубаху и протянула стоявшей рядом со мною Раде, которая тут же её подхватив, повесила на спинку стула.