Отвернувшись, я отошла в сторону, нервно потирая руки. Нибо был прав, во всем прав. Да, если Ив узнает о покушении, это станет концом моей свободы и отлаженного существования, в котором я чувствовала себя счастливой. Боги! Я обожала мою нынешнюю жизнь! Меня устраивало в ней всё. Абсолютно! Любая перемена несла в себе крах моего мира.

Мне не хотелось терять возможности посещать Канатор, но именно это скорей всего меня ожидало после того, как Ив услышит о заговоре. Ему не нравились мои поездки – это я знала прекрасно, но государь продолжал держать слово, вырванное у него силой и закрепленное на бумаге, которую большая королевская печать превратила в государственный документ. Но это не означало, что он не воспользуется лазейкой, которую оставил себе, и которая до покушения не имела силы: «В случае угрозы жизни и здоровью герцогини Канаторской мы, господин и повелитель королевства, именуемого Камерат, отменяем одобрение ее самостоятельных передвижений».

— Проклятье, — проворчала я. — Он и вправду может меня закрыть.

— Я в этом не сомневаюсь, — послышалось из-за спины. — И мне бесконечно жаль, что вы не согласились показать мне Стормский водопад. Тогда ни вам, ни кому бы то ни было не пришлось лгать, а я, сопроводив вас до безопасного места, вернулся бы и разобрался с заговорщиками, не привлекая внимания. Внутренние дела Ришема – это дела Ришема.

Обернувшись, я встретилась взглядом с Нибо и кивнула, соглашаясь. Только как нам удастся скрыть? В тайну вовлечено слишком много людей… Впрочем, попытаться стоило. И если Ив все-таки узнает, мне есть, чем объяснить наше общее молчание.

— Так вы согласны?

— Да, — твердо ответила я. — Я согласна.

— Хвала Богам, — улыбнулся герцог. — Я искренне рад.

Я улыбнулась в ответ, после сама взяла его под руку, и мы направились к дворцу. Более говорить было не о чем, зато поразмыслить имелся весомый повод, и этим я и собиралась заняться.

Карета мягко покачивалась на выбоинах. Тракт нуждался в ремонте, но это меня сейчас вовсе не занимало, да и скоро должна была начаться та часть, где он выровняется и станет еще шире, потому что впереди была столица Камерата. Напротив меня ерзала во всё возрастающем волнении Ильма Стиренд. Я же вовсе не замечала видов, открывавшихся за окошком экипажа. Их я знала, как свои пальцев, да и не было в них ничего интересного. Повозки, всадники, пешие – и все они склоняли головы, когда я проезжала мимо. Властительница Канатора – второе по важности лицо после короля, так-то.

Сколько мне парить на этой высоте? Что скинет меня в пропасть? Немилость короля, заговорщики, наемный убийца? Усмехнувшись, я зябко повела плечами. Несостоявшееся покушение произвело на меня сильное впечатление, впрочем, не неизгладимое. Признаться, больше меня волновала реакция короля, если он все-таки узнает, что я могла улететь с обрыва в море. Что предпримет? Да много чего мог предпринять, и всё это мне не нравилось.

— Проклятье, — тихо выругалась я.

— Моя госпожа?

Я посмотрела на Ильму, улыбнулась ей и, отрицательно покачав головой, вернулась к слепому созерцанию видов за окошком кареты и к прерванным размышлениям. Перед внутренним взором встал образ Нибо Ришемского, и я, уже в который раз отогнав его, запретила себе думать о его светлости. Это было лишним. Не скажу, что внезапно ощутила влюбленность, но последние события раскрасили герцога новыми оттенками, приятными моему глазу.

Если за годы нашего союза я привыкла воспринимать его без прежнего предубеждения и даже по-дружески, то сейчас я увидела в нем мужчину. Привлекательного мужчину, который мог бы меня заинтересовать. А его слова: «Мы могли бы быть счастливы», – после некоторых размышлений нашли отклик в моей душе. С Нибо мы и вправду были более созвучны, чем с королем Камерата. Однако я уже принадлежала последнему, а значит, думать о властителе Ришема было пагубно и глупо.

И я даже была рада, когда он покинул меня, проехав две трети пути вместе с моим кортежем. Его светлость не собирался в столицу, дел у него там не было. Он сопровождал меня до тех пор, пока не стал уверен, что более угрозы нет, и на оживленных дорогах, когда до сердца Камерата осталось не больше недели, откланялся и, забрав своих людей, уехал. Теперь ничего не наталкивало на мысль, что с нами был кто-то еще, а потому не возникало вопроса – зачем этот кто-то вообще появлялся.

Я невольно усмехнулась – в столицу возвращался целый кортеж заговорщиков вместо одного известия о неудавшемся покушении. Оставалось лишь надеяться, что никто из моих придворных и их слуг не проболтается. В гвардейцах я была больше уверена. Они мое доверие заслужили за годы, которые находились подле меня. Они умело скрывали мои небольшие тайны от монарха, а потому я не сомневалась, что о поцелуе Ив не узнает, а о молчании про заговор я успела договориться еще в тот же вечер, когда состоялась наша беседа с Ришемом.

Вернувшись в покои, я призвала к себе капитана королевских гвардейцев и спросила прямо:

— Вы присутствовали при разбирательстве над заговорщиками? Слышали приговор? Видели казнь? — мне нужно было это знать. Я верила Нибо, потому что не видела причин для лжи, мы были с ним крепко связаны. И, даже исключив чувства, оставался наш союз, в котором мы были полезны друг другу. И всё же я хотела знать в точности, что здесь не скрыто интриги.

— Да, ваша светлость, — ответил капитан. — Я был рядом с герцогом всё время.

— Что-нибудь вызвало ваши подозрения?

— Нет, госпожа. Злость его светлости была искренней и сильной. Прежде, чем приговор был приведен в исполнение, его светлость велел заговорщикам высказать о причинах их предательства. Я слышал ответы и не хотел бы их пересказывать, они оскорбительны и неприятны мне лично. Это заденет вашу честь и доброе имя. Позвольте умолчать, — я кивнула. — Потом заговорщики были казнены и сброшены в море. На этом всё.

— Хорошо, — улыбнулась я, окончательно расслабляясь, а затем перешла к сути того, зачем призвала главу отряда моих телохранителей: — Вам бы хотелось, чтобы прекратились наши разъезды, и вся ваша служба проходила в пределах королевского дворца?

— Мы чем-то вас прогневили, ваша светлость? — осторожно спросил капитан.

— Меня – нет, но государь, скорей всего, запретит мне вести прежнюю жизнь и лишит права на выезд, если узнает, что моя жизнь подвергалась опасности, — ответила я.

— Чего вы желаете, ваша светлость? — полюбопытствовал доблестный воин.

— Мы должны сохранить покушение в тайне, — пояснила я и поделилась своими соображениями по этому поводу.

Внимательно выслушав меня, капитан ответил:

— Я вас понял, ваша светлость. Кроме того хочу отметить, что нам всем нравится служба при вас, и потому мы готовы поддержать вас и скрыть последние события. О потере не извольте беспокоиться, мы найдем, что сказать об отсутствии Линка. Никто не заподозрит правды.