А потом эти родители удивляются, откуда в ребенке столько инфантильности и почему шестнадцатилетнее дитятко не может самостоятельно справиться ни с одной простейшей бытовой задачей. Меня эта участь миновала и благодаря умелому воспитанию, и благодаря шахматам, из-за которых я рано начал выпархивать из-под родительского крыла.

Как только я начал ездить на соревнования в Челябинск, у меня появилась возможность распоряжаться по своему усмотрению карманными деньгами, которые давали родители. У меня не возникало желания тратить свои нехитрые сбережения на обычные удовольствия: мороженое, пирожные или аттракционы. Гораздо большее удовольствие я получал от покупки нового значка или книги. Хотя значками я увлекался недолго. Не могу объяснить, почему к любому занятию даже в совсем нежном возрасте я относился со всей серьезностью и ответственностью. Я не мог просто собирать. Для интереса мне нужна была цель, достижение некоего результата, который я даже в свои детские годы не мог определить в коллекционировании значков, и в конце концов счел это занятие бесперспективным.

Год за годом значки теряли свою ценность и для меня, и сами по себе. Если раньше их изготавливали из хорошего металла и разноцветной эмали, а эскизы определенно придумывали настоящие художники, то потом рынок наводнила сплошная дешевка, сделанная из легкого металла и примитивно раскрашенная. Абсолютная скукотища и по форме, и по содержанию. Прежние значки было интересно рассматривать, перебирать, даже просто подержать в руках. Сразу возникало ощущение, что обладаешь ценной вещицей, ведь выпуск каждого нового значка становился маленьким событием. Но вскоре они буквально наводнили рынок, перестали быть чем-то загадочным и удивительным, а превратились в еще один весьма циничный способ отъема сбережений у народа. Принимать в этом участие резона не было никакого, и я обратил свое внимание жаждущего качественной охоты коллекционера на филателию.

Когда я получил свою первую марку – мне ее подарили, – то, конечно, знать не знал, насколько серьезным окажется мое увлечение. Впрочем, лежа в кровати и разыгрывая в воображении шахматные баталии, я тоже не задумывался о чемпионской карьере. Я просто тайно мечтал научиться играть. А в случае с марками просто решил не ограничиваться одной, подумал, что подарок – это знак свыше: надо попробовать. Попробовал, и проба оказалась удачной. На моей первой марке была изображена моя детская мечта: я хотел стать летчиком (какие тут шахматы!), а в пятьдесят восьмом году вышла серия, посвященная Рабоче-крестьянской Красной армии, где с одной из марок лихо улыбались пехотинец, танкист и летчик. Так было положено начало моей, не побоюсь этого слова, знаменитой коллекции. Сначала она обрастала марками в основном военной тематики, а затем появились и другие серии: удивительные «800 лет Москвы», павильоны ВДНХ и многие другие.

Надо признаться, что с марками довольно быстро произошло то же самое, что и со значками: их стали печатать в огромном количестве, в связи с чем страдали и замысел, и сама печать, и художественное исполнение. Найти что-то стоящее в беспрерывном потоке ширпотреба становилось все труднее, но все же в отличие от значков здесь процесс поддавался контролю, так как никто, кроме Министерства связи, марки не выпускал. Посему задача найти какой-то редкий экземпляр, добавить в коллекцию вкусное угощение была выполнимой. Я мог не просто мечтать о целостности своей коллекции, я мог ее достичь. Конечно, сначала это было не просто, но как только, переехав в Тулу, я вступил в Общество филателистов, поиски стали гораздо легче.

Когда я осознал, что марки – это не просто детское увлечение? Почему решил заняться ими всерьез? Потому что понял – это занятие позволяет мне отвлечься от суеты и по-настоящему расслабиться. Я не просто отдыхаю, перелистывая альбомы или разглядывая новые предложения аукционов, я совершенно забываю о любых других проблемах. Марки полностью овладевают моим сознанием, позволяя отрешиться от всего остального.

Первая подаренная марка не привела меня в авиацию, но наградила ощущением полета, восторга, свободного дыхания и учащенного сердцебиения каждый раз, когда в коллекции появляется особо ценный экземпляр. Хотя я ни в коем случае не могу назвать себя сумасшедшим фанатиком, готовым на все ради получения заветной вещицы. Я постоянно напоминал себе, что полную коллекцию собрать невозможно, даже в отдельных направлениях всегда будет чего-то не хватать. Если все сложилось и я получил желаемую марку – радуюсь. Нет – не расстраиваюсь. Если не в этот раз, то в следующий обязательно повезет. Такая тактика позволяет просто получать удовольствие от своего занятия и не тратить на него лишние нервы и деньги, которые, кстати, лишними не бывают никогда.

Мое природное умение сохранять трезвость ума и хладнокровие в любых сложных ситуациях позволяют мне спокойно принимать участие в любых филателистических аукционах. Знакомые владельцы таких торгов часто признаются, что многие крепкие коллекционеры предпочитают воздерживаться от участия в аукционах: отправляют заявки и ждут ее исполнения, только чтобы не заразиться гонкой и не принять в пылу азарта необдуманное решение, о котором будут впоследствии сожалеть. Но меня никто и никогда не видел в таком состоянии. Я всегда стараюсь быть собранным и помнить о заданных установках: давать заявку, только когда цена устраивает, и останавливаться при малейшем ощущении наступающего ажиотажа. Годы коллекционирования доказали справедливость такого подхода: коллекция у меня, возможно, и не полная, но очень крепкая и весомая.

Больше всего, конечно, публику интересует ее ценность. Боюсь разочаровать читателя, но конкретную цифру я назвать не смогу, просто потому что никогда не занимался подсчетами. Знаю, что пресса неоднократно фантазировала на эту тему. Такое ощущение, что издания решили посоревноваться между собой в том, чья сумма окажется больше. Даже Википедия выдает цифру в тринадцать миллионов евро, хотя я представить не могу, откуда взялась именно такая оценка. Признаюсь, однако, что в моей коллекции достаточно редких, а потому особенно дорогих экземпляров.

Самой ценной маркой в моей коллекции считается марка Бельгийского Конго с перевернутым центром. То, что при выпуске сочли браком, теперь раритет, потому что в мире всего четыре такие марки, и каждая стоит больше ста тысяч долларов. О количестве своих марок я тоже судить не возьмусь. Это сотни и сотни кляссеров, которые хранятся в разных местах. Безусловно, самые ценные марки я предпочитаю хранить в банках или в сейфах у надежных людей и, разумеется, не собираю все подряд, хотя меня интересуют самые разные темы: Олимпийские игры, космос, который был особенно популярен, когда моя коллекция только начинала расти, марки Российской империи и Советского Союза, ООН и, разумеется, шахматы.

Если говорить о шахматной теме, то, безусловно, главный бриллиант этой серии – кубинские марки, которые выпустили в пятьдесят первом году (в год моего рождения, кстати) к тридцатилетию победы Капабланки над Ласкером. Серия была выпущена в двух вариантах: с зубцами и без зубцов. Вторые хранились в сейфе компании, которая печатала марки. Когда в семьдесят девятом году один из первых владельцев умер, сейф вскрыли и наткнулись на лист беззубцовых марок. Их оценили в шестьсот долларов – огромнейшая сумма для того времени. В мою коллекцию кубинский раритет попал с помощью старого приятеля, который много лет возглавлял Федерацию шахмат Испании и был страстным филателистом. Он предложил мне выкупить коллекцию незадолго до своей смерти, и, получив «кубинцев», я с удивлением обнаружил, что некоторые марки из этой серии присутствовали даже не в единственном экземпляре.