один стоит, то пять. В них могут документы важные везти, сундуки же защищены от влаги, заказ для императора, какие-нибудь украшения. Но в основном документы возят, налоговые отчеты из удаленных провинций для проверки и архива. Порой приходится столько бумаг везти, что и десяток сундуков достаём.

— Ясно. — Наташа, чтобы не мешать Сайзену, склонилась над соседним сундуком. Изучила замок, потом осмотрела взломанную сургучную печать, которая скрепляла кожаный шнур, продетый сквозь специальные кольца. — Я бы просто шнурок разрезала… Зачем печать ломать?

Ни Сайзен, ни адмирал не ответили, сочтя вопрос риторическим. Да и Наташа не настаивала на ответе, только проверила, что печать была взломана везде. Так же изучила замки.

— Тоже вскрыты отмычками, — констатировала она после осмотра.

— Так же думаю, — признал Сайзен. Он забрал фонарь у адмирала и обошел всю комнату по кругу, осматриваясь. — И никаких следов.

— Может, я чего-то не понимаю, но вот каким образом они вынесли все эти деньги, так что никто не поднял тревоги? — задумалась Наташа. — Только чудом удалось обнаружить лодку, которая уже отплывала.

— Как обычно, — вздохнул Сайзен, признавая бессмысленность дальнейшего осмотра. — Когда дело почти завершено, человек расслабляется и допускает ошибки. Ударила волна, гребцы не удержали, вот и стукнуло лодку о борт. А тут не один действовал. Человек пятнадцать. Полагаю, они сразу перегрузили деньги в принесенные мешки и с ними вышли и сразу в лодку спустились. Пятнадцати как раз хватит, чтобы все деньги за раз вынести. Потому, кстати, и те шкатулки не тронули — людей не хватило. А рисковать, идя по второму разу…

— Возможно, — задумалась Наташа, не спуская глаз с сундуков. — Сейчас ведь около двенадцати ночи?

— Да, — отозвался Сайзен.

— А кража произошла где-то два с половиной, три часа назад. То есть в районе девяти вечера. Не так уж и поздно.

— У нас на корабле осталось где-то треть экипажа, — отозвался адмирал, — остальные отдыхают на суше. Основная масса офицеров была на празднике, остались только боцмана и младшие мичмана, плюс дежурные офицеры, которые либо ждали своей очереди дежурить в каютах, либо находились на мостике. — При этих словах Наташа с Сайзеном переглянулись и кивнули друг другу. Теперь становилось понятно, почему ограбление провернули именно в день праздника.

— Но люди с сумками не могли не привлечь внимания? — заинтересовался Сайзен.

— Вечер. Как раз в это время с берега возвращаются матросы с увольнительных. И многие тащат целые сумки с собой. Выпивку, конечно, не даем приносить, но сейчас сделано небольшое послабление… А так разные закуски закупают, одежду, кто-то подарки семьям приносит. Так что, если грабители были в матросской робе, то ничьего внимания они не привлекли бы. Тем более тут много бывает матросов и с других кораблей, так что даже в лице могли не знать их. Иногда, кстати, матросы нанимали лодки, чтобы вернуться на корабль. Через акваторию же короче бывает, чем по берегу ко входу трястись. Так что даже приближающаяся лодка не вызовет подозрения. Дружеский же порт, дежурство несется, конечно, но… сами понимаете. — Адмирал махнул рукой и отвернулся.

Сайзен подошел к Наташе со спины и положил руку на плечо.

— Ты ведь понимаешь, что всё это возможно было провернуть только если грабители знали порядки на корабле и всю возникающую неразбериху? — шепнул он.

— Как раз тут вопросов нет, — так же шепотом и не поворачивая головы, отозвалась Наташа. — Если золото заметили при погрузке, как сказал Орлон, то сделать это мог только кто-то из экипажа. А вот то, что этот человек из экипажа водил знакомство с местными ночными королями, которых и поставил в известность о золоте… Вот это мне не нравится.

— Предполагаешь, заговорщики?

— Сайзен, у меня на родине есть замечательный философский принцип, который называется «бритва Оккама». Суть в том, что не надо множить сущности без необходимости. В данном же случае я сильно сомневаюсь, что заговорщикам нужна была дружба с ночными королями Моригата, а тем более чтобы те бросились им служить. Нет, думаю, все проще. Джок ведь не местный, он в республику откуда-то из другого места приехал. Может быть и из империи. Так что он вполне мог знаться со многими людьми на эскадре… Надо будет нарисовать его портрет и показать людям, возможно, кто-то и узнает.

— Отличная мысль, кстати, — оживился Сайзен. — Справишься?

— Куда ж я денусь, — вздохнула Наташа.

— Так ты думаешь, просто случайность?

— С золотом, скорее всего, да. Звезды так совпали, что его увидел тот, кому это нужно было увидеть в последнюю очередь. А вот что человек Джока оказался в эскадре… Сильно сомневаюсь. Думаю, что не на одном корабле есть его люди. Это же настоящий кладезь информации для него. Всегда думала, что для Джока все эти грабежи слишком мелочны. Да он же и не грабил, помнишь? Он ставил на азартные игры и расширялся. Ясно, что уходить не планировал, но тут случайно подвернулась удача… или неудача, как посмотреть.

— Скорее всего, ты права, — поразмышляв, ответил Сайзен.

— Ну да. Помнишь наши гадания, что можно украсть такого дорогого, что окупит потерю всех вложений Джока, но при этом то, что не привлечет внимания при попытке продажи этого? Оказывается, ответ прост, — хохотнула Наташа. — Нужно красть непосредственно деньги. Признаться, о таком я даже не думала. Предполагала даже, что корону чью-нибудь своруют, только не была уверена, что в Моригате такая есть. Республика же.

— Есть регалии председателя Сената, — хмыкнул Сайзен.

— И всё-таки, — задумалась Наташа. — Я никак не могу понять, зачем было вообще привлекать моё внимание к грядущему ограблению? Зачем Джок выставил всё это как эмоциональный порыв?

— Но ведь сработало же.

— А если бы не привлек внимание, не сработало бы?

Сайзен задумался. Крепко. Даже отошел в сторону, где озадаченно тер подбородок.

— А кто его знает, — наконец пришел он к выводу. — Я вообще не понимаю,