праздник! Наконец-то, НАКОНЕЦ-ТО он смог упрятать свои радикально голые телеса в сорванные с трупов меха! Пусть грязная, неудобная, непривычно тяжёлая, вонючая, но это настоящая одежда! Ложка дёгтя в бочке с мёдом: как только Ош натянул на себя первые трофейные тряпки, он внезапно осознал, что дарованная вместе с исцелением нечувствительность к холоду полностью исчезла и его уверенно щупает за разные интересные места царящий вокруг морозец. Так что заканчивать облачаться ему пришлось в изрядной спешке, поругиваясь и отстукивая зубами зажигательный ритм.

Содержимое торб его одновременно порадовало и огорчило — есть много того, что несомненно пригодится ему в пути, но нет самых примитивных вещей, благо хоть запас пищи долгого хранения в виде полосок сурово высушенного мяса ему всё же удалось найти — совсем немного для пятерых, но прилично на одного. Как Ош и ожидал в обтянутых кожей плетёных из лозы пеналах хранились луки и стрелы — в отличие от гарпуна и копья это не самое любимое оружие пирата. Впрочем Ош всё же отложил для себя один пенал и даже запихал в него стрелы из двух других: стрелять из лука пират всё-таки умеет и понимает, что лук и три десятка стрел ещё способны ему пригодиться в случае, если придётся добывать пропитание охотой или драться с вооружённым аналогично врагом (но лучше бы этого избежать — полукровка отлично осознаёт, насколько он фиговый лучник).

А вот с трофейной обувью сразу не заладилось. Нет, со стороны и на туземцах всё смотрелось довольно органично, но как только Ош попробовал примерить её на себя, то почти сразу понял, что ему придётся изрядно помучиться, прежде чем удастся разобраться с безумной мешаниной из разноразмерных кусков кожи, ремней, костяных крючков. Не меньшее недоумение у него вызывают и ножи охотников — морально пират был в целом готов к лезвиям из камня и кости, но вот более чем необычная форма клинков породила в нём лёгкую оторопь и заставила чесать репу. По дурацки изогнутые лезвия похожи скорее на какой-то столярный инструмент, чем на оружие, ещё и гарды нет, только вот других клинков у покойников для него не нашлось. Ош искренне не понимает, как с ними обращаться, как резать врагов, как их бросать, примеривает руку так и так, пытаясь почувствовать душу оружия... признаться у него плохо получается — единственный среди трофеев железный нож грубой ковки и в отличие от других более привычной для него формы не вызывает в нём доверия. Уж лучше на скорую руку выточенный деревянный кинжал — в отличие от туземной фигушки им можно нормально ударить, его можно нормально метнуть! Тем не менее железный клинок Ош всё же прибирает — он не в том положении, чтобы воротить нос (деревянный кинжал также берёт с собой, предпочтя его безжалостно отвергнутым каменным и костяным убожествам).

Мальчишку-туземца Ош всё же прикончил, перерезал ему глотку тем самым неудобным железным ножом. Расправу чинил без злости, руководствуясь велением разума, а не кровожадным порывом души: во-первых, избавлялся от ненужного свидетеля; во-вторых, предусмотрительно кончал возможного мстителя; в-третьих, ещё раз пытаясь понять... и задобрить трофейное оружие (всем известно как сплачивает хозяина и клинок отнятая жизнь); ну и в четвертых, перерезая тощую глотку сопляка, Ош помянул имена далёких и грозных богов своей матери, помянул её саму, её отца-шамана (своего деда), священные острова южных племён.

Довольно сильно зачесалось недавно обретённое родимое пятно на месте исчезнувшей татуировки, и Ош счёл это знаком, что молитва и жертва не остались без ответа. Это важно для него, важно... ведь несмотря на выигранную схватку пирата не оставляет мысль, скорее всё же основанное на инстинктах предчувствие, что всё произошедшее с пятью охотниками — гигантская ошибка, которая очень скоро аукнется ему.

Инстинкты не подводят! Непродолжительное время спустя после расправы над последним туземцем, оживает стигма-татуировка на руке и предупреждает об исходящей с севера опасности. Наиболее вероятные варианты: или туземцы, очень даже может быть это дружки-соплеменники прирезанной пиратом пятерки, или его нагоняет погоня Драконов. И тот, и другой варианты не вызывают восторга. Ош осознаёт, что пусть местные — говно, а не бойцы, но более-менее крупный отряд ему не потянуть (тем более если туземцы окажутся умней своих дохлых сородичей и вместо ближнего боя сразу возьмутся за луки). Вот если бы на пирате имелся качественный доспех, был щит, запас дротиков, приличный клинок, пара склянок с зельями восстановления жизни и полный резерв маны, то тогда бы он почти наверняка рискнул принять бой. Да, рискнул, конечно при условии, что врагов не больше десяти-двадцати. Если же это Драконы... то шансов нет... никаких, и беглец прекрасно это понимает.

За отпущенное на сборы время Ош так и не смог разобраться в дурацком устройстве обувки покойников, однако ничего — надетые на него ботинки должны продержаться ещё как минимум несколько дней. Пират быстро затолкал пару комплектов из ремней и шкур в торбу и, подхватив отобранное ранее копьё, припустил подальше от приближающейся с севера опасности, в то же время с удовольствием, жадно перекусывая трофейным хавчиком прямо на ходу. Невероятно жёсткое сушёное мясо — тот ещё ''деликатес'', к тому же приготовленный почти без соли и совсем без специй, но с удовольствием жующему его пирату всё же понравился духовитый мясной вкус. И разве мясо может быть невкусным?! Особенно для того, кто считай не видел его несколько лет! В конце-концов за свою долгую и полную лишений и опасностей жизнь ему приходилось питаться самой разной бурдой — по сравнению с похлёбкой из протухшей солонины пополам с водорослями или тошнотворным мясом марги добытую у местных нехитрую снедь и вправду можно было счесть за деликатес. Удалившись на тысячу шагов от места схватки, уронил заклятье спутывающее следы, примерно через пять тысяч шагов уронил ещё одно. Низкоуровневые чары пирата не смогут сбить с толку преследователя-мага, но против собак или, скажем, не обладающих магией людей должны сработать... должны-должны сработать...

*

Ош так и не смог осуществить свои мечты. Ни большую — выбраться обратно в Серединный мир. Ни малую — ещё хотя бы раз увидеть море, ступить на палубу корабля, ощутить лицом солёный бриз. Разъярённый гибелью сородичей отряд из 19-ти охотников-эвенкил гнал его по тайге в течение нескольких напряжённых дней. Каждый раз как опытные следопыты в испуге разводили руками, решительно не понимая, куда вдруг делся совсем ещё недавно ясный-чёткий след, вперёд выступал молодой шаман с клубящейся