собранная из гниющих досок, с грохотом ходила ходуном под ветром. Распахнув ее кончиком меча, Вихтих выглянул наружу.

Там было слишком темно, чтобы что-либо разглядеть. Он не знал, чего хочет больше – чтобы молния осветила мир или оставаться в блаженном неведении.

Вихтих отступил от двери.

– Слишком темно, – сказал он.

– Подожди молнии, – сказала Опферламм.

– Ты встань у двери и подожди молнии.

В ответ Опферламм попятилась вглубь комнаты.

Дождь барабанил по крыше, ища путь внутрь. Вода ручьями бежала по глиняному полу сквозь наваленную там и сям гниющую солому.

Вихтих и его ученица стояли с мечами наготове и ждали.

Наконец Вихтих произнес:

– Не думаю, что он последовал за нами.

– Может быть, он ждет, когда мы выйдем, – заметила Опферламм.

– Долго придется ждать.

Опферламм кивнула, соглашаясь.

Они ждали, и ждали, и в конце концов мечи в их руках начали опускаться под собственным весом.

– Я устал, – сказал Вихтих.

– Я тоже.

– Разведем огонь?

– Это может его спровоцировать, – сказала Опферламм.

Вихтих нашел местечко посуше, убрал меч в ножны и рухнул на пол.

– Будем тренироваться, – сказал он. – Чтобы как-то скоротать время.

– Ты с ума сошел? Мы будем сража…

– Не будь идиоткой, – он указал на еще один сухой участок пола. – Встань там.

Опферламм встала, где он сказал, не опуская меча.

– Хорошо, – сказал Вихтих, растянувшись на полу. – Покажи мне свою героическую позу.

Девушка взглянула на потолок, потом на дверь.

– Это, – сказал Вихтих, – дерьмовая героическая поза. Ты выглядишь как испуганная девчонка.

– Я и есть испуганная девочка.

– Ты – худшая ученица, какая у меня была, – сказал Вихтих. – Ты – мечница, ты всегда находишься в опасности. Если это не дракон, то какой-нибудь ублюдок, который хочет убить тебя, чтобы доказать, что он лучше. Давай. Твоя героическая поза.

Опферламм подняла меч и встала в позу.

– Волосы растрепаны, – сказал Вихтих. – И свет ты неправильно используешь.

– На меня падает только дождь, тут нет света, – она стерла с глаз опять натекшую с волос кровь. – А, да, ну и еще на меня чуть не упала лошадь, которой проклятый богами дракон пытался нас убить.

Вихтих поднялся с усталым вздохом.

– Посмотри на меня.

– Ты выглядишь так, как будто на тебя тоже едва не упала лошадь, которой дракон пытался тебя убить.

Вихтих встал и принял позу. Сверкнула молния и осветила его, окровавленного, через дыру в крыше. Дверь распахнулась, и порыв ветра взъерошил его слипшиеся от лошадиной крови и кишок волосы, а затем закрылась.

– Видишь? – сказал Вихтих, опускаясь обратно на пол.

Опферламм уставилась на него с открытым ртом.

– Как?

– Практика.

Вихтих испытал глубокое облегчение от того, что трюк удался, но и бровью не повел. Он опасался, что теперь, со всеми этими шрамами на лице, его песенка спета.

«Пока я смогу принимать героическую позу, женщины у меня будут».

Так что, может быть, дела обстояли вовсе не так уж плохо.

«За исключением дракона».

Точно, за исключением дракона над их головами.

– Будешь тренироваться каждый день, – сказал Вихтих.

– Нужно ли мне это, если я достаточно хорошо владею мечом?

– Еще раз скажешь, что ты хороша на мечах, – сказал Вихтих, – я покажу тебе, насколько ты плоха.

Он откинулся на спину, притворяясь беспечным, как будто дракон-териантроп, сбрасывающий лошадей людям на головы, был совершенно обычным делом.

– Тренируйся до тех пор, пока не научишься пользоваться молнией.

– Молния – это была случайность.

– Ты так думаешь?

Опферламм отвела глаза от двери и попробовала другую позу.

– Хватит, – сказал Вихтих. – Следующий урок.

– Неужели? – Девушка снова взглянула на потолок и облизнулась.

– Итак, вот мы с тобой сошлись. Поединок вот-вот начнется.

Опферламм повернулась к нему, выставив меч. Вихтих, лежа на полу, не шевельнулся, лишь с отвращением покачал головой.

– Убери меч. Эту битву надо выиграть словами.

– Дракон…

– Ну да, хорошая зубочистка для него выйдет из твоего меча.

Опферламм спрятала меч в ножны и застыла в напряженной позе.

– Я – Вихтих Люгнер, – сказал Вихтих, – Величайший Фехтовальщик в Мире. От Унбедойтенда до песков Басамортуан меня знает каждый. Я убил сотню мечников в тысячу раз лучше, чем ты. Брось свой меч на землю, и я не убью тебя.

Он приложил руку к губам и принялся рассылать воздушные поцелуи невидимым девушкам в невидимой толпе.

Опферламм наблюдала за ним, приподняв бровь.

– Я и так знаю, кто ты, – сказала ученица.

– Боги, это почти то же самое, как учить Бедекта танцевать, – Вихтих поерзал, устраиваясь поудобнее. – Поединок на мечах – это не про мечи. Речь идет о вере и сомнении. Ты должна знать, что победишь, а противник должен засомневаться в себе. Кроме того, если ты сначала не похвастаешься своими подвигами, как другой мечник узнает, что ты стоишь того, чтобы убить тебя? И если ты не услышишь его рассказ о себе, как ты узнаешь, что стоит убить его?

– Думаю, в этом есть смысл, – сказала Опферламм.

– Конечно. Твоя очередь.

– Э-э… – она снова взглянула на дверь.

– Да забудь ты про долбаного дракона. Он или убьет нас, или нет. Сосредоточься.

– Извини. Что я должна сказать?

– Начни с перечисления тех, кого ты убила.

– Я никогда никого не убивала.

– Никогда?

– Нет.

– Ну сочини что-нибудь. Если ты этого не сделаешь, ни один мечник даже меча при виде тебя не вытащит.

– Ложь?

Вихтих закрыл лицо руками, запустил пальцы в волосы, выковыряв пару кровавых ошметков.

– Ложь – важнейший навык для мечника. Все должны верить, что на твоем счету больше жизней, чем на самом деле. По крайней мере до тех пор, пока ты не окажешься на моем месте. К этому моменту на твоем счету будет больше убитых, чем кто-либо сможет поверить. Тогда тебе придется занижать, врать в сторону уменьшения, иначе никто не захочет с тобой драться.

– Ты убил того мечника на улице без всяких разговоров и перечисления своих подвигов.

– Мне были нужны его лошадь и одежда. И я знал, что он не стоит того, чтобы его убивать.

– Как?

– Я – Величайший Фехтовальщик в Мире. Давай сосредоточимся на тебе. Убийство никому не известных людей никак не улучшит твою репутацию.

Опферламм понимающе кивнула и нахмурилась.

– Но если мечники лгут о совершенных ими убийствах, люди, которые убивают их, лишь распространяют ложь дальше. Я могла бы думать, например, что убила человека, который убил тысячу человек.

– Факты не имеют значения. Они только мешают. Если только ты не можешь использовать их в свою пользу; вот в этом случае они важны, и любой, кто с тобой спорит, – идиот.

– Хорошо, – Вихтих смотрел, как девушка собирается с мыслями,