Трупы валялись повсюду: в шинелях, в зековских бушлатах,голые по пояс, в наколках напоказ. Прямо под столбом, на котором покачивалась,поскрипывая, лампа под металлическим колпаком, в круге маслянисто-желтого светастоял на коленях шнырь Костян и размеренно всаживал и всаживал длинную заточкув грудь лежавшего под ним уже давно мертвого лейтенанта Чарного. Костянбеспрестанно хихикал, громко шмыгал носом и мелко, всем телом подрагивал и бил,бил заточкой – по всему было похоже, что он повредился в уме.

Бился в агонии кто-то в солдатской шинели. Полз, оставляя засобой на снегу кровавую полосу, киевский вор Алмаз, кто-то в лагерном бушлатечто-то искал, то и дело наклоняясь, среди тел в той части плаца, куда недоставал свет от фонаря и где землю заливал бледный лунный свет. Двое –кажется, из фронтовиков – ходили кругами, шатаясь, как пьяные, толкали другдруга в грудь, пинали мертвецов в шинелях, орали: «Победа! Наша взяла! Бейлегавых!» – и еще что-то неразборчивое. Вот один из них поддел носком миску, таотлетела, перевернулась, что-то темное, густое пролилось из нее на снег...

Понятно, что произошло. Когда на плац примчались опера ирежимники, воры тут же набросились на них, не вступая ни в какие переговоры, истали примитивно резать. К тому времени на плацу собрались уже многие – иблатные, и неблатные. И все поддержали воров в этой бойне. Недаром среди убитыхСпартак разглядел литовца Сигитаса по кличке Сиг, Рому Кильчу – молдованина изКишинева... да многих можно опознать, если ходить и вглядываться. Вот тольконекогда ходить, вглядываться и предаваться философским раздумьям.

Толпа только что умчалась с плаца и бежит к ДПНК[46] –нетрудно определить по реву. Вскоре она разделится на потоки, и кто-тонепременно рванет к административному корпусу. И это – вопрос каких-то минут.

Комсомолец.

Если не успеть, то до него доберутся раньше и, уж тутникаких сомнений, разорвут на части. «А если успеешь к нему, то разорвут васобоих», – прошептал кто-то Спартаку в ухо, но этот голос Спартак слушатьне стал. Он уже рванул к административному корпусу, не оглядываясь, топает липо-прежнему за ним Федор-Танкист или нет. Перебежал широкое открытоепространство плаца, понесся мимо бараков. Лагерь тонул в криках и воплях – онираздавались отовсюду. Всюду же мелькали тени. Вот навстречу протрусили, зачем-топригибаясь, несколько человек. В темноте Спартак узнал одного – политическийЛогинов. Наверное, и остальные тоже были из политических. Кто-то из темнотыокликнул Спартака по имени, но Спартак даже не оглянулся в ту сторону.

Срезал путь, пробежав мимо кухни и прилегающихстроений, – там стояла кромешная тьма. Вот и нужное здание. Он взбежал накрыльцо административного корпуса, отметив, что ни в одном из окон свет негорит. Дернул дверь – не заперта. Даже в полной тьме не составляло труда найтилестницу наверх, на второй этаж, где находился кабинет Комсомольца – лестницаначиналась прямо от входной двери.

И дверь в кабинет Кума оказалась не заперта и незабаррикадирована изнутри. Спартак рванул ручку на себя, с запозданиемсообразив, что сделать это надо было осторожненько, а то не ровен час шмальнетдруг детства, ведь он как-то говорил, что, несмотря на запрет, держит у себяоружие...

– А я все думаю, кто первым заявится, кому будет перваяпуля?

Комсомолец сидел за столом. Падающего в окно лунного светавполне хватало, чтобы увидеть его, и пистолет, лежащий перед ним на столе, иППШ.

– Оборону держать собираешься? – Спартак с шумомподвинул стул от стены к столу и сел напротив Комсомольца.

Вслед за Спартаком в кабинет влетел запыхавшийсяФедор-Танкист, остановился в дверях, огляделся. В дверях и остался.Спартак ему ничего объяснять не стал – сам поймет, сообразительный.

– У меня две возможности, – сказал Комсомолец, взяв вруки пистолет. – Первая – сразу пулю в висок. Вторая – сперваотстреливаться, а уж последнюю пулю – себе. Мы полагали там себе чего-то,в игры с восстанием играли, а судьба за нас расположила... В который уж раз.

– Теперь я тебе обрисую твои возможности, – быстросказал Спартак. – Мы можем тебя спрятать, покуда все не уляжется. Я знаюгде. Пока еще не поздно. Или мы можем возглавить бунт и превратить его в тосамое восстание, о котором талдычил Профессор. Побег. Но только массовый! Невдвоем, а всей шоблой. Помнишь наш разговор на берегу озера? Другихвозможностей не вижу. Ну разве что героически погибнуть... Только зачем?

Комсомолец вдруг резко поднялся, развернулся к окну,распахнул его. Судя по той легкости, с которой распахнул – все шпингалеты былиоткрыты. Наверное, Кум совсем недавно стоял у окна. Любовался на происходящее.

В помещение ворвались уличные звуки: чей-то пронзительныйвопль, звон разбитого стекла...

– ДПНК захватили, – безучастным голосом сказалКомсомолец. – Всех перебили, можно не сомневаться и не проверять. –Он повернулся к Спартаку: – Аккурат под этим бежал от самого плаца солдатик.Двое догнали. Причем не блатные, самые простые «мужики». Так вот они солдатикарвали голыми руками, как старую рубашку на тряпки рвут.

– Не о том ты, – Спартак подвинул к себе лежавшие настоле папиросы Кума, закурил, кинул папиросы Федору-Танкисту. Встал. – Унас считанные минуты. Потом уже не сможем выбраться из этого здания.

Комсомолец с грохотом бросил пистолет на стол, оперся остолешницу кулаками, приблизил лицо к Спартаку.

– Ты что, не понимаешь, что все мы оказались в западне?Отсюда никто не сможет выбраться! Выход один – через шлюз. А шлюз закрыт.Сломать, сжечь, пробить забор и – в массовый рывок? Положат из пулеметов, покаломаешь. Охрана не даст вырваться за периметр, завтра самое позднее к вечеруподгонят подкрепление, и останется либо подыхать, либо сдаваться. А посколькулично мне что так, что эдак – конец один, то... – Кум похлопал ладонью попистолету. – Не глупи, сосед. Восстание – это прежде всего организованноедействие. Долгая, кропотливая предварительная работа. Беседа с контингентом,выявление ненадежных и стукачей. Назначение руководителей боевых групп...А здесь – бунт, хаос!.. Помнишь такую новеллу у Мериме, про негров-рабов,которые в море захватили корабль, перебили всех белых надсмотрщиков, день пелии плясали на радостях, а потом сообразили, что никто управлять кораблем неумеет. В конце концов они все там и передохли. Очень похоже, не находишь?

– Так что ты решаешь?

За окном вдруг началась пальба: сперва затрещал автомат, тутже захлопали винтовочные выстрелы, после секундной паузы раздалась ужедлиннющая пулеметная очередь... и снова автоматные и винтовочные выстрелы.

– Похоже на перестрелку, – удивленно пробормоталКомсомолец. – Не может такого быть!

– Вроде «ура» вопят, – сказал, подходя к окну,Федор-Танкист. – Как раз со стороны шлюза...