верно подметил, – поддержал его Игорь, закуривая. – Корни этого явления уходят в глубь веков. И если уж папские дворцы в свое время превращались в публичные дома, где развратничали и соблазняли, то о чем тут говорить.

– Я где-то читал про это, – поддакнул Морозов, наливая водку. – Женщины и девушки действительно боялись ходить молиться над прахом святых апостолов из-за угрозы насилия.

– Вот, вот, власть над людьми дает возможность делать это, как впрочем, и делать огромные деньги. А вообще Шаману бы во время военных походов жить, когда женские монастыри заменяли солдатам дома терпимости. А в военных лагерях европейских армий было такое количество путан, что иногда их численность равнялась численности солдат. Представляешь. Петрович, какой был разврат в войсках? Во времена крестовых походов он поражал даже мусульман кстати!

– Но и в те времена с ними пытались бороться, – проговорил Морозов, подрезая в тарелку сала.

– Было такое дело, – кивнул буркнул Игорь, дымя сигаретой. – При Генрихе III, по-моему, один из его маршалов чтобы избавиться от проституток, следующих за войсками, приказал утопить в Лауре около тысячи проституток.

– Сколько?

– Да около тысячи. Представляешь, времена были!

– Ишь, как с ними круто обходились. Слушай, а вот интересно, как в средневековье относились к путанам?

– Тогда было свое время, проститутки делились на оседлых и бродячих, – вздохнув, проговорил майор. – Первую группу пытались сосредоточить в домах терпимости, в то время как другая группа вела бродячий образ жизни, ну, или следовала за армиями. И, вообще, Петрович, в средние века порочную бабу было видно издалека.

– Это почему? – не поняв, уточнил тот.

– А в те времена размеры проституции определяли размеры города. Жители небольших городков хорошо знали друг друга, да и миграция населения была небольшой, поэтому сплетни распространялись очень быстро.

– И все-таки я сторонник жестких мер, – проговорил Морозов, ковыряясь вилкой в салате. – Я, пожалуй, за то, чтобы их карать, и мне в этом смысле симпатична австрийская, по-моему, императрица Мария Терезия. Она, на мой взгляд, поступала дальновидно, применяя наказания не только за саму проституцию, но и за всякую любовную связь вне брака.

– Ну, это ты хватил, Петрович, – пробормотал майор. Опрокинув очередной стакан. – Давай мы сейчас начнем пороть за блуд палками, да еще круче под замок садить! У нас и так КПЗ да тюрьмы трещат, они ведь так и треснуть могут.

– Не треснут! Или как раньше в мешок, из которого только бритая голова торчит, обмазанная дегтем…

– Ну, да и за город вывозить, где забивать камнями?

– Да, тогда бы и не только проституция, но и преступность пошла на убыль! – разгорячено проговорил хозяин, наливая водки. – Я тебе говорю!

– Ты думаешь? – беззвучно рассмеялся Захаров. Вытирая слезы катившиеся по мимо его воли.

– Я просто убежден в этом! Чего ржешь?

– Да нет, Петрович, ошибаешься. Подобное человечество уже проходило и в Вене, например, и в других городах Австрии, аж до девятнадцатого века по моему. И мужиков преследовали за распутство, наказывали телесно в так называемых смирительных домах, да только толку то было не много. Понимаешь! А что касается Марии Терезии, так, несмотря на самые жесткие меры, избавиться ей от этого явления так и не удалось! Вместо уличной проституции и публичных домов получила распространение семейная проституция.

– Первый раз о такой слышу! – удивился Морозов, выпивая остатки водки.

– Да все просто, – с грустью проговорил гость, – появилась новая категория проституток, которая прикрывала свое занятие выполнением обязанностей горничных или другой прислуги. А дальше больше! Или взять, например, законодательство Франции по моему в шестнадцатом веке.

– И что там удумали эти французы? – хмыкнул Морозов. Морщась от дыма костра.

– А эти французы, предоставили своим полицейским право сажать проституток в специальную тюрьму. А проституткам, обнаруженным в Версале или его окрестностях, вообще предписывалось резать уши. Понимаешь, Петрович? Резать уши! Было уже все это.

– И резали!

– И не только, секли розгами, клеймили, выгоняли из города. Да и не только там, в Португалии, Испании, в Женеве и Неаполе вместе с проститутками отрезали носы и путанам и сводникам.

– Выходит так, что распутство непобедимо, – заключил Морозов, потягивая огуречный рассол в трехлитровой банки. – И бороться с ним не нужно вовсе. Я тебя правильно понял?

– Может и так – кивнув, отозвался гость. – А насчет нашей темы я так скажу. Просто нужно для начала честно признать, что репрессивные методы контр – продуктивны, – проговорил Игорь. Морщась от табачного дыма. – От запретительной системы отказалось большинство стран, по крайней мере, европейских.

– Выходит, да здравствует блядство? Ну, давай выпьем по последней, так сказать, за непобедимый союз молота и наковальни.

– Просто с этим явлением нужно считаться и регламентировать его, – отозвался Игорь, поднимая стакан.

– То есть разрешить?

– Именно, – утвердительно кивнув, буркнул майор. – Кстати те – же французы, поняв бесперспективность запретительных мер, одними из первых пошли на это. И уже затем эта система прижилась в Мадриде, Гамбурге, Брюсселе и так далее. И мы придем к этому – это дело времени, я убежден, вот увидишь.

– И что же получит общество от этого? Разгул разврат и блуд?

– Ну, во-первых, проститутки будут регистрироваться в милиции, и находиться под присмотром врачей, а кроме всего прочего они будут платить налоги, что для нашей державы немаловажно, я бы даже сказал очень актуально.

– Это означает, что общество смирится с проституцией как с неизбежным злом? – разочарованно пробормотал Морозов.

– Согласен, но путем надзора общество хоть как-то смягчит последствие этого зла.

– Давай тогда в задницу поцелуем Шаман, в руководящие должности его задвинем. А что? Изменим законодательство, и пускай выходит на свет божий! Приходи, дорогой, работай на общество, не трать свой дар божий на преодоление запретительной системы. Так что ли? – горячо выпалил Морозов.

– Почему бы и нет? – пожав плечами, отозвался Игорь. Отчаянно дымя при этом. – Соблюдай место нахождения заведения, возрастную планку, численность. Обеспечивай медицинский контроль, регламентируй продажу спиртных напитков, ну и поддерживай, конечно, общественный порядок. По-моему это не высшая математика? И все это можно соблюсти. Тебе так не кажется?

– По мне все равно – Назаров преступник – резко возразил Морозов и уже тихо добавил, – впрочем, такой же, как и мы. Да-да, не смотри так, тут Крапивин прав: Закон – есть Закон. А насчет блуда я, конечно не специалист Но знаю четко из практики, что обитатели борделей всегда находились в самом тесном контакте с криминальной средой. К криминалу эта публика всегда тяготела, а особенно в низкосортных забегаловках. И в первую очередь, потому что любой бордель неотделим от пьянства.

– Эх, Петрович! Где же тогда выход? Да, если хочешь,