Снизу по ступеням поднимался Водянистый, помогая себе руками и тяжело дыша. Сестра Преподобная нетерпеливо ожидала. Даже с нашей благословенной кровью – их человечность делает их такими слабыми!

– Возлюбленная Сестра!

– Слушаю, – ответила она.

– Разведчики вернулись! На юге появилась армия!

– Да, я вижу.

– Это гигантские ящерицы! Тысячи гигантских ящериц!

Сестра Преподобная отступила на шаг. Потом, в порыве внезапной лихорадочной силы, ринулась навстречу этой армии… разум тянулся, тянулся… Вот! Присутствие… еще дальше… есть.

– Матрона!.. Но ведь матрон не осталось! На’руки обещали! К’чейн че’малли уничтожены! – Она поняла, что кричит, и посмотрела в глаза стоящего на коленях человека на краю лестницы. – Возвращайтесь к защитникам. Пусть заряжают онагры. Че’малли не станут терять времени – они никогда не тянут. Вперед!

Снова оставшись в одиночестве, Преподобная закрыла глаза, чтобы унять двойное биение сердец, словно зашедшихся в панике. Брат Усерд, услышьте мой крик. Нас предали! Враг перед вами – всего лишь уловка, не обращайте внимания. Призываю вас и столько воинов, сколько можете забрать; перед нами к’чейн че’малли!

Высвободив силу, она ждала, затаив дыхание, ответа брата.

И… не дождалась.

Прикрыв глаза, Сеток прижалась к гребню бруствера и наблюдала, как спускается брат Усерд.

– Это не ваше место, – прошептала Сеток. – Чувствуете? Это логово принадлежит Волкам – логово, которые вы так мило для нас приготовили. И здесь мы будем ждать назначенного времени.

Сеток повернулась, чтобы рассмотреть братьев и сестер. Она чуяла запах их страдания, поднимавшийся из лабиринта траншей, из пыльных ям, выдолбленных в камне и в мертвой почве. Многие поглядывали через широкую долину туда, где армии болкандцев и летерийцев уже начали спускаться по склонам. Сеток видела тревогу солдат, видящих, что враг не выстраивается напротив центра. И не только тревогу – она видела скрытое облегчение, хотя этот запах еле ощущался.

Когда волк становится тобой, начинаешь слышать, ощущать вкус и запах гораздо сильнее, а зрение слабеет и слепнет перед правдой. Нет, хорошо, что во мне собрались призраки, очень хорошо.

Брат Усерд спускался, и Танакалиан, появившись, повернулся к форкрул ассейлу, а затем взглянул на Сеток. Подошел ближе к ней – но не так близко, чтобы она могла прыгнуть и вцепиться клыками в глотку. Она заметила его осторожность – и не удивилась.

– Дестриант Сеток, мы ожидаем атаку.

Она оскалилась.

Его лицо скривилось.

– Послушайте! Бесполезно топорщить загривок и рычать! Он использует Акраст Корвалейн, понимаете?

– И что здесь вас так пугает, Кованый щит?

– Ассейлы не знают о к’чейн че’маллях, понятно? Я скрыл от них…

– Почему?

– Нам не нужно, чтобы ассейлы победили сегодня, так ведь?

Сеток склонила голову набок.

– Разве?

– Мы идем по лезвию ножа – вы забыли? Все, что мы делаем, что говорим или не говорим, – падет на нас. Здесь и сейчас.

– Кованый щит… – Она зевнула. – Кованый щит, почему вы отказались от Смертного меча?

– Она нарушила нашу священную клятву, Дестриант. Я уже рассказывал.

– Поклялась в верности адъюнкту.

– Да.

– А эти летерийцы и болкандцы – ее союзники? Союзники адъюнкта? – Сеток ощущала растущую тревогу Танакалиана и осталась равнодушной.

– Я же рассказывал!

– Боитесь брата Усерда? Вижу, что боитесь. Чтобы он не… принудил нас. Вот только, Кованый щит, я хочу знать, кого вы боитесь больше? Адъюнкта или брата? Если поможет, представьте, что это соревнование. Кого?

Танакалиан снова обернулся на склон, по которому Усерд спускался все ближе к земляному форту, и снова посмотрел на Сеток.

– Адъюнкт мертва.

– Этого вы не знаете, и, кроме того, это не имеет отношения к моему вопросу.

Он презрительно скривил губы.

– Если говорить об этом мгновении, то брата Усерда. – Его тон сочился ядом, и Сеток его понимала. Понимала все его мотивы и чувства.

Сеток кивнула и выпрямилась. Выгнула спину, потянулась.

– Это мгновение – такая ложь. Один близко, другая далеко. Так… бойся того, кто ближе. Вот только у этого мгновения – две стороны. Видишь мгновение, которое есть, но будет и другое, оно ждет в конце.

Танакалиан прищурился; Сеток ощущала его замешательство и видела, как мечутся его мысли.

– Так что, – продолжила Сеток, – давайте забудем про сейчас и перейдем сразу к концу. В конце, Кованый щит, кого вы будете бояться больше? Этого вот брата Усерда или адъюнкта?

Услышав голоса из траншей – удивленные и будто обрадованные, – она улыбнулась и добавила:

– Или нашего Смертного меча – она как раз скачет к нам?..

Внезапно побледнев, Танакалиан вскарабкался на ближайший бруствер и взглянул на долину Благословенного Дара. С дюжину ударов сердца он не шевелился. Потом повернулся к Сеток.

– И где вы будете стоять, Дестриант?

– Я буду с Волками.

Ее глаза блеснули торжеством.

– Но это ведь, – продолжила она, – только половина вопроса, да?

Он нахмурился.

– Теперь спросите: а с кем Волки?

Он тихонько зарычал – и все звери внизу пробудились! – и сказал:

– Мне хорошо известна их позиция, Дестриант.

– Вернее, – поправила Сеток, – думали, что известна.

Она спрыгнула вниз и подошла к задней стене форта – к узкой ступенчатой тропинке, по которой спускался форкрул ассейл. Подняв глаза и раскинув руки, она крикнула:

– Брат! Больше ни шагу! Тебя здесь не ждут!

Усерд был еще шагах в пятидесяти, но он остановился, явно удивленный.

Сеток почувствовала, что он пробуждает колдовство голоса.

И в то мгновение, когда он отпустил его, Сеток распахнула глотку, дав выход вою десяти тысяч волков-призраков.

Страшный вой, словно взрыв, повалил Усерда на спину – на земляные ступени. В последовавшей оглушительной тишине Сеток снова крикнула:

– Тебя здесь не ждут! Возвращайся к своим рабам, брат!

Форкрул ассейл словно ничего не слышал. Он неподвижно распростерся на тропе. Покаянные бросились к нему с боков и сверху. Через мгновения они подняли его и понесли вверх по ступенькам.

Довольная Сеток отвернулась.

На нее смотрели все изморские солдаты. У тех, что были поближе, кровь капала из ушей и текла из ноздрей. Сеток видела синяки на лицах и покрасневшие глаза. Она снова раскинула руки, и все попятились.