– Ты настоящая валькирия, – сказал я одновременно с этим жестом. – Но ни яблоками, ни шапками наших врагов не закидать. Даже, если ты найдешь способ запускать фрукты и предметы со скоростью света…

– Прости, – Даша смущенно опустила глаза и впилась зубками в плод.

– Ничего, – я усмехнулся. – Кстати, у «крабов» есть одна занятная игра. Там тоже бросаются чем-то вроде яблок, только эти снаряды не ловят, а отбивают деревянной дубинкой. Ты могла бы произвести на наших гостеприимных хозяев большое впечатление.

– Я предпочитаю производить впечатление на тебя, – игриво улыбаясь, проговорила жена и уселась на широкий диван.

– Я пока пойду… там… мне надо… – смущенно пробормотал Умар и спустился вниз.

– Интересно, он покраснел от смущения или от гнева? – пересаживаясь ко мне на колени, спросила Даша.

– Ты о чем? – не понял я.

– По-моему, его просто трясет, когда он вспоминает, что мы с тобой не только из разных галактик, но и…

Я не дал ей закончить фразу, поскольку в рассуждениях на излюбленные темы она частенько забиралась в такие непролазные дебри, что не могла выбраться из них сама. От этого у нее портилось настроение, а, следовательно, я был вынужден в сто четвертый раз повторять прописные истины и нарушать собственные принципы. Например, тот, который требовал: «никогда не пытайся объяснять девушке, за что ты ее любишь»…

В этот раз все обошлось. Долгий поцелуй положил неплохое начало, и до утра мы оставались в весьма приподнятом настроении…

Пунктуальный Краусс постучался в дверь ровно в восемь, когда я только выбрался из ванной.

– А завтрак?! – крикнула мне вслед Даша.

– Обойдусь, – ответил я, все же успев залить в себя стакан апельсинового сока. – Трибунал не ждет…

Следующий визит по поводу выяснения личности сгоревшего в холодильнике врага я нанес во время обеденного перерыва Сыромятину. Кроме меня и Краусса, только он мог знать подробности о напавшем на консульство неприятеле. Возможно, он знал даже больше нас.

– Ты уверен, что не ошибся? – осторожно спросил меня генерал.

– Ты же сам знаешь, что нет, – ответил я.

– Тагава погиб вовремя захвата штаба на Баргоне-17, – продолжал гнуть свое шеф. – Это было семь лет назад.

– Японец оказался большим артистом, – сделал вывод я. – Анализ ДНК не мог дать ошибочный результат. Так что перед нами либо доказательство того, что жизнь после смерти возможна, либо – что нас с тобой надули.

– Может быть, это была имитация? – предположил Сыромятин.

– На таком фантастическом уровне? – Я покачал головой. – Это был именно Тагава.

– В таком случае, мы должны допустить, что в строю остались и другие специалисты из нашей разведшколы? – Генерал нахмурился. – За девять лет существования проекта набралось около сотни человек. Это очень плохо. С вашей подготовкой не сравнится даже выучка хваленых охранников Императора или лучших специалистов Краусса…

– Все не так драматично, – возразил я. – Пятьдесят шесть воинов из моего подразделения специальных операций сейчас на Земле. Так? Семнадцать – в отставке, там же. Семь были кремированы на моих глазах. Остается ровно двадцать…

– Утешил, – недовольно буркнул Сыромятин. – Эту двадцатку можно смело помножить на десять. Ведь, пользуясь нашей программой, они сами могли обучить новых помощников…

– Вычти японца и меня, – сказал я.

– Ты-то здесь при чем? – Генерал махнул рукой. – Школа готовила два типа агентов – разведчиков для внедрения и бойцов штурмовых групп. Вы с Дарьей прошли обучение по программе номер один, а Тагава и ему подобные – по второй. То, что ты участвовал в их подготовке, – чистая случайность, вытекающая из нехватки преподавательского состава. «Штурмовики» не были твоей основной специализацией. Ты был только инструктором.

– Не только, а настоящим инструктором, – поправил я. – И, кстати, если бы я не изучил вместе с ними кое-какие премудрости, которые ты почему-то исключил из программы «разведчиков», то мне пришлось бы очень непросто, например, во время захвата Викторова или в прочих рукопашных стычках…

– Ты думаешь, это их остановит?

– Скорее подстегнет, – ответил я. – Так мы их воспитывали, и я не думаю, что наши усилия пропали даром. Чем выше забор, тем ожесточеннее они на него должны были лезть, и я не помню, чтобы хоть один сдался…

– Вот этой настойчивости я и боюсь, – признался генерал. – Ты уверен, что на базе союзников надежно?

– Уверен, – ответил я.

– А подземный ход? Палка о двух концах, знаешь ли… – Сыромятин неопределенно помахал рукой. – Вырезать блокпост и пробраться в дом для твоих бывших воспитанников – как прогуляться перед сном.

– На это я и рассчитываю, – признался я. – Они же наверняка захотят взять меня живым.

– Почему ты так решил? – удивленно спросил шеф.

– Сам подумай, – ответил я. – У них была масса возможностей устранить меня и одного, и с окружающими, но каждый раз они пытались подобраться ко мне вплотную. Зачем? Увидеть напоследок мои чудесные глаза? Я уверен, что нет. Значит, им приказано меня похитить…

– Постой, – генерал вдруг встревожился. – Но тогда они не станут охотиться за тобой вечно! В один прекрасный момент ты вернешься из суда и обнаружишь, что в доме нет, например, жены. В этом случае, ты придешь, куда тебе укажут, как миленький, и никаких похищений им организовывать больше не придется…

– Худший вариант, – согласился я. – Но я его предусмотрел. Даша никогда не остается одна, а пока меня нет в доме – нет и жены. «Крабы» без ума от ее броска, и она теперь целыми днями пропадает на стадионе.

– Они без ума не от броска, а от кое-чего другого. Смотри, уведут девчонку эти бейсболисты, – ухмыляясь, предупредил Сыромятин.

– Значит, такая судьба, – я развел руками.

– Черствеешь, – генерал с сожалением покачал головой. – Это нехорошо…

– Да брось ты… – Я махнул рукой. – Когда каждый день норовит стать последним, на вещи смотришь гораздо проще. Живешь настоящим и ничуть не задумываешься о будущем, которого может и вовсе не быть. Вспомни, я хоть раз интересовался, что там накопилось на моем пенсионном счету? Кстати, сколько там уже?

Сыромятин рассмеялся и похлопал меня по плечу.

– Планету на эти деньги не купишь, но пропить тоже не хватит здоровья.

– Это много, – почесав затылок, сказал я. – Значит, не напрасно я гробил себя на благо родины?

– Не напрасно, – согласился «четвертый». – Если тебя возьмут, что прикажешь нам делать?

– Спасать меня, конечно! – возмущенно ответил я. – Что за вопросы?!

– Обычно ты выкручиваешься самостоятельно, – шеф усмехнулся. – Ладно. Радиомаячок уже проглотил?