приблизила свои губы к его, но не позволила им соединиться. Томно опалила его рот жаром, слегка оттягивая подушечкой пальца нижнюю губу. Короткая щетина на лице Ника приятно покалывала кожу. Я вслушивалась в его тяжелое дыхание и наслаждалась своей властью.

Он не выдержал и придвинулся ближе, не оставляя между нами никакого расстояния. Всем своим видом показывая, чего и как сильно он хочет. Я внутренне возликовала и нежно, едва ощутимо поцеловала его. Николас попытался было ответить, но я заставила себя отстраниться. Коротко чмокнула его в нос и неспешно направилась к конюшням, чувствуя, как сердце колотится в бешеном ритме.

– Даже не знаю, какое из них мне нравится больше, – бросила я.

Позади раздались быстрые шаги и тихие отборные ругательства, и я сжала губы, стараясь не рассмеяться. Тут Николаса кто-то окликнул. Обернувшись, я победно взглянула на него. Он прищурился, с улыбкой и каким-то странным восторгом покачал головой, позволяя мне ощутить превосходство, после чего нехотя развернулся к воину Шэлдо.

– Смотрите осторожней там, – произнес он напоследок, попытавшись снова напустить на себя строгий вид.

Я кивнула.

Мы не стали медлить и выехали сразу же, чтобы вернуться в деревню до темноты.

Я думала, что стать свидетельницей истинного покоя леса можно только зимой, когда все вокруг погружалось в забытье под белым полотном холодных снов. Но таким умиротворенным, как сегодня, я не видела его никогда. Мысль о том, что завтра мягкая земля обагрится кровью, казалась мне невыносимой. Реальность, где существовала непримиримая людская вражда, была настолько далеко, что нам удалось забыться. Даже лошади вели себя на удивление смирно.

В этот день лес был священным местом. И оно питалось нашими молитвами.

– Как малышка Низа? – разрушила я уютную тишину, размеренно покачиваясь в такт движений коня.

– Ей здесь нравится, – заулыбалась Кода. – Женщины постоянно мне помогают, дети с ней играют. И еще Фабиан… – Она резко замолчала и покраснела.

– Фабиан… – подхватила я, выжидающе глядя на нее.

– Он проводит с ней много времени, – выдавила она. – Низа его обожает. Это так… странно. Мужчины Кезро и Хири никогда не возились с детьми.

– Они вообще не люди, – мрачно заметила я. – А Фабиан замечательный. Он добрый, надежный, верный, – расхваливала его, наблюдая за Кодой. – Ты можешь ему доверять, он не сделает вам ничего плохого.

– Знаю, – отозвалась она, и это короткое слово будто бы поразило и ее. – Он… другой. Не как все мужчины. Он даже ни разу не пытался принудить меня к… – Судя по растерянному выражению лица, в ее голове это просто не укладывалось.

– Кода, он нормальный, – рассмеялась я. – И ты ему нравишься. Дашь ему шанс?

– Я… – Она нервно потеребила поводья, несколько раз пригладила волосы и только потом робко пожала плечами.

Я не стала давить. В этом ответе было все, чего я хотела.

Мы долго наслаждались последними мгновениями спокойствия и, прежде чем отправиться в обратный путь, с наслаждением смыли с себя всю грязь в ручье. К тому времени, как мы завели лошадей в стойла и покормили, солнце уже покинуло небесные своды.

Я подумывала разыскать Ника, но попавшийся по пути Эш сообщил, что он снова в Доме Совета, и я поплелась домой, зная, что собрание затянется допоздна. Только поднявшись в комнату Николаса, я вдруг поняла, что осталась совсем одна. И ничто не любило одиночество больше, чем тревожные мысли. «Завтрашнее утро не будет беззаботным. Завтра уже ничего не будет, как прежде».

Я долго стояла у окна, лежала в постели, уставившись в потолок, но сон все не приходил. Я понимала, что перед грядущим сражением надо отдохнуть, но не могла заставить себя сомкнуть глаза. К тому же после прогулки разболелась нога, и мне пришлось подняться, чтобы взять с полки чистые бинты и мазь. Но не успела я ухватиться за край повязки, как на лестнице раздались тихие шаги, и дверь бесшумно отворилась.

Николас запыхался, словно торопился сюда, и от этой мысли по моему телу мгновенно разлилось тепло. Он защелкнул замок и остался стоять у стены черной тенью. В комнате воцарилась странная, потрескивающая атмосфера.

Мы молча смотрели друг на друга, пока Ник не опустил взгляд на мою ногу.

– Давай помогу, – предложил он хрипло. Медленно приблизился, присел передо мной на корточки и забрал повязки с мазью. Ловко освободив голень, он зачерпнул немного прохладного снадобья и начал осторожно втирать его в свежий шрам. Я стиснула зубы, но даже боль не мешала мне любоваться движениями его сильных рук. Закончив, Николас обмотал мне ногу новыми бинтами, но вставать не спешил. Он поймал мой взгляд, и я как завороженная смотрела на него в ответ.

Николас начал легонько массировать мои ступни, и я почувствовала, как расслабляются мышцы. Мужские пальцы начали подниматься все выше, пока не достигли моего бедра. Я вздрогнула, дыхание участилось и вовсе начало срываться, когда Николас наклонился и, не сводя с меня глаз, поцеловал колено, а затем неспешно двинулся дальше. Его лицо приблизилось к моему. Умопомрачительно медленные поцелуи коснулись губ, щек, шеи, плеч, и, растворившись в их тепле, я ощутила спиной меха.

Когда мы оказались на середине кровати, Ник остановился и, зажмурившись, уткнулся мне в шею.

– Солнышко, в этот раз все иначе. Еще немного, и я не смогу остановиться.

От звука его хриплого голоса внизу живота потянуло. Обжигающее дыхание на коже и жар его тела заставляли дрожать в нетерпении.

Я сглотнула.

– Значит, продолжай.

Николас замер. Он поднял голову и серьезно, очень серьезно посмотрел на меня. Но напрягшееся тело приняло мой выбор стремительнее, чем разум, за который он отчаянно хватался.

– Ты уверена? – Он, едва касаясь, провел пальцами по моим щекам. Зелень радужки проигрывала битву с чернотой расширившихся зрачков. Облизнув от волнения губы, я коротко кивнула. – Фрейя, нам не обязательно торопиться, – предпринял он последнюю попытку, хотя было видно, как непросто ему даются эти слова. – Если ты не готова, не хочешь…

– Я хочу, Ник.

Больше он ничего не сказал. Вернулся к моему рту и начал целовать меня с еще большим терпением, чем прежде. Когда я почувствовала тепло прикосновений его рук, осознала, как сильно хотела дотронуться до него сама, и ухватилась пальцами за мужскую рубаху. Не протестуя, Ник приподнялся и одним движением откинул ее в сторону. Лунный свет опустился серебром на рельеф его плеч и рук. На натренированные грудные мышцы. Выступающие на коже вены. На бинты.

– Тебе же больно! – Я резко приподнялась на локтях, пытаясь угомонить разошедшееся сердце.

Николас лишь хмыкнул, подался вперед и горячо прошептал мне на