надеть наушники, чтоб музыку слушали! И маски надо! Хлопковая пыль летает! Они же этим дышат! – было неловко вести себя как проверяющая комиссия, но именно такую роль Вале и предложили.

– Наденем, обязательно наденем, – закивала на всякий случай директорша. – Это ж, видите, широкие ткацкие станки. Махру и декоративку на экспорт гоним, а китайцы жмут и жмут.

– Сами-то свою продукцию покупаете?

– Да какое там? Мы ж все нищеброды, – ответила директорша. – По уши в китайче.

И Валя вспомнила историю про женщину, проработавшую двадцать лет в СССР на самоварном заводе, но за это время так и не накопившую на собственный самовар. А ещё вспомнила, как в советское время все ткацкие города были обшиты ворованной тканью, не потому что она нравилась и доставалась даром, а потому, что ничего другого не было.

В фойе гостиницы ждал мужчина чиновничьего вида в дорогом пальто:

– Здравствуйте, Валентина Владимировна! Губернатор ждёт вас на обед!

– Извините, этого нет в моём расписании, – покачала головой Валя, помня наказ Горяева.

– Да как же? Там такой стол организовали! И ценный подарок приготовили! – удивился он.

– Извините, спешу.

– Но хоть на две минуточки, на одну фоточку с губернатором! – умоляюще произнёс он и, понизив голос, добавил: – На коммерческих условиях…

Валя молча прошла мимо него по лестнице на свой этаж. Зачем им эта фоточка? Чтоб показать, что они за команду Горяева? Но есть другие способы. На всякий случай? Изобразить, что они её пригласили?

Хотелось есть, но спускаться в ресторан можно было только мимо караулящего чиновника. Хорошо, что пожилая женщина в ватнике поверх халата сидела в фойе этажа и вязала свитер. При виде Вали она вскочила:

– Насмеялись надо мной, вы ж – Валентина! Горничная-то приболела, говорю ей, звёзды блестят к морозу, надень валенки. Так нет, в сапогах хороших пришла. Теперь у ней под сорок! Посиди, говорит, Платоновна, я и сижу сутки. Рефлектор вам в номер поставила, всё помыла, ванну вычистила. Стены-то каменные, промерзают до обоев, то ли дело мой дом деревянный, печку затопила, он весь зажил, задышал.

– Чайком ещё разок угостите? – попросила Валя.

– Уже бегу! – откликнулась та.

Валя снова поела материных пирожков и бутербродов, а потом легла в вычищенную хлоркой ванну и впервые за день согрелась.

Пресс-конференцию, а точнее, встречу с журналистами и местными бизнесменами организовали вечером в китайском ресторане. Краснощёкая Ирина Петровна почтительно предупредила:

– Спонсор всё оплачивает!

В ужасающе безвкусном зале с красными пластмассовыми драконами посетителям подали зелёный чай и блинчики, выдающие себя за китайские. Ещё на каждый стол водрузили по бутылке местной водки.

По сияющей Ирине Петровне, накрасившей глаза синими тенями, было понятно, что для местных это супермероприятие. Валю посадили у микрофона и обставили диктофонами. Журналисты и бизнесмены пришли с жёнами. Жёны сверкали шмотками не слабее московского бомонда.

– Банда Ельцина, Гайдара и Чубайса изнасиловала нашу экономику! – выкрикнул первым дедушка с пышной белой бородой. – На их совести тысячи жертв!

– Других желающих принять управление страной, разорённой коммунистами, не было, – твёрдо ответила Валя.

– А другим предлагали? – продолжил дедушка.

– Власть не предлагают, её берут, – обернулся к нему бритый молодой во всём кожаном и тут же начал хозяйским тоном: – Смотрите, Валентина, налоги идут в Москву, Минфин и доверенные коммерческие банки чуть-чуть размазывают их по регионам, а восемьдесят процентов крутится в Москве! Что изменится, если выберем Ельцина?

– Я сама из провинции и знаю, о чём вы, – кивнула Валя, поняв, что это местный крутой, позирующий на публику, и ответила фразой Горяева: – Но в политике нет изолированных проблем.

– Нет изолированных? – возмутился он, и никто не посмел вмешаться. – В таможенных делах одним дали льготы по экспорту-импорту, другим нет! И иди теперь на поклон к московскому чиновнику, тащи ему на лапу! А вы призываете голосовать за Ельцина!

– Призываю, потому что сегодня Ельцин – наименьшее зло, – выпалила Валя.

И в ужасе представила, как Горяеву привозят региональную газету с заголовком «Валентина Лебедева: «Ельцин – наименьшее зло!»

– Скажу как понимаю. Остальные кандидаты означают большую кровь, а я – медик и перевязывала людей у Белого дома, когда там стреляли. Так что представляю, что будет, если полыхнёт по всей стране.

Это немного подкупило и успокоило аудиторию, и митинговая интонация погасла. Стали спрашивать про работу на телевидении, жаловаться и просить совета. Бритый в коже больше не выступал, но не спускал с Вали наглых глаз.

После пресс-конференции выстроилась очередь за автографами на салфетках с запасом на соседок, нянечек в детском саду, классных руководительниц. Все бесперебойно курили, от дыма у Вали разболелась голова.

– Чёрного чаю покрепче! – попросила она, поманив официантку.

– Давайте зелёного принесу, – обожающе глядя, предложила та. – За чёрный платить, а зелёный так!

– Заплачу́, – Валя даже не улыбнулась, понимая, насколько здесь другая жизнь.

Бритый в коже опустился возле Вали на шустро подставленный журналистами стул:

– Может, десертик? Или покушать? Это мой ресторан!

– Нет, спасибо, – вежливо отказалась Валя.

– С персоналом атас, беру отличниц после школы, а заказ без шпаргалки не запоминают, пять раз переспрашивают, – пожаловался он с места в карьер. – Никто не хочет работать – мужикам на заводе плачу водкоднями, зато на митинги ходить горазды, почему зарплата не вовремя. Из Москвы-то легко жизни учить.

– В Москве свои трудности, – оборвала Валя. – Извините, уже поздно.

– Так я ж вас и повезу, – подмигнул он.

Валя повернулась в сторону сопровождавшей её Ирины Петровны, но та смотрела на хозяина ресторана, как на спустившееся с небес божество. И в отличие от Вали не понимала, что местные газеты за двухкопеечный ужин для пресс-конференции отпишутся о китайском ресторане так, словно хозяин разнёс по рекламным отделам мешки денег.

Сели в «мерс»: бритый – за руль, Валя – рядом. Два охранника поехали сзади на «Вольво».

– Я – Шурик, олигарх края вечно зелёных помидоров, – представился бритый, закурив. – Чай, кофе – потанцуем, пиво, водка – полежим?! Флот не опозорю!

На Валю от этого напал такой хохот, что не смогла ни сдержаться, ни остановиться, пока он обиженно сопел и курил.

– У вас все олигархи так начинают разговор?

– Шутканул растопырно, по-любому извините, – застеснялся Шурик. – Дельце к Горяеву. Пару схем провернуть, и вы не в накладе.

– Хорошо ж вы начали! – снова захохотала Валя, и он уже подхватил хохот.

– Подставился, как баклан. Думаю, то ли кралю снять, то ли к депутату на хромой козе подъехать? Само с языка слезло.

– Я не являюсь представителем Горяева, – строго напомнила Валя.

– Так газеты пишут… А я ведь чисто бумаги передать. Юрист писал, всё посчитано. Закон блюду, сам с земли поднялся. Госвентиляторы в жопу не дули, чтоб я взлетел! – доверительно начал он. –