– И что он выяснил?

– Мне не хотелось бы обсуждать с тобой…

– Что он выяснил? – жестко повторил вопрос Тейт, снова резко оборачиваясь к ней. – Не ломайся ты, Бога ради.

– Она занималась стриптизом. И ее арестовывали, в том числе за проституцию. – Увидев, как исказилось его лицо, Эйвери попробовала взять его за руку, но он отдернул ее. – Ладно, можешь мне не верить. – Она повысила голос, чувствуя, как закипает из-за его нелепой, непроби­ваемой мужской заносчивости. – Попроси у своей матери папку. Она собиралась использовать ее, когда того по­требуют обстоятельства. Для тебя это не должно оказать­ся таким уж открытием, Тейт, ты же сам презирал меня в образе Кэрол за измены, за аборт и наркотики. Мне при­шлось месяцами терпеть твою антипатию, которая на деле предназначалась ей.

Он посмотрел на нее, прикусив нижнюю губу.

– Хорошо, предположим на секунду, что ты права на­счет этого смехотворного заговора. Но неужели ты наде­ешься мне внушить, что решила закрыть амбразуру про­сто по доброте сердечной? Почему не предупредила меня еще несколько месяцев назад, при первой же возможно­сти?

– А что, тогда ты поверил бы мне охотнее, чем сейчас? – Он не ответил, и она ответила за него: – Нет, Тейт, ты и тогда бы не поверил. У меня не было выхода. Я и себя-то защитить не могла, не говоря о тебе. К тому же, нельзя было рисковать. Ведь узнай тот человек – кто бы он ни был – о том, что нашептывал свои планы тележурнали­стке Эйвери Дэниелз, я бы долго не прожила.

Он прищурился и медленно кивнул:

– Пожалуй, теперь я вижу, для чего тележурналистка Эйвери Дэниелз устроила всю эту путаницу. Ради сенса­ционного материала. Так?

В смущении она нервно облизнула губы:

– Не только. Хотя признаю, поначалу мной двигали и карьерные соображения тоже. – Она опять потянулась к его руке и на этот раз все-таки взяла ее в свою. – Но не теперь, Тейт, когда я так полюбила… Мэнди. Попав в эту историю, я уже не могла из нее просто так выбраться. Не могла исчезнуть, оставив все как есть.

– Так сколько же ты намеревалась изображать мою жену? Нам что, предстояло трахаться в темноте до конца дней своих? И я так и не смог бы увидеть тебя раздетой? Сколько еще ты собиралась лгать? Всю жизнь?

– Нет. – Она выпустила его руку и в отчаянии тяже­ло опустилась на стул. – Я бы тебе рассказала, только…

– Когда?

– Когда поняла бы, что Мэнди поправилась, а ты в безопасности.

– Ну вот, мы снова вернулись к коварному заговору.

– Перестань говорить об этом так беспечно! – вос­кликнула Эйвери. – Тебе грозит совершенно реальная опасность. И с каждым днем она реальнее…

– Тогда скажи, кого ты подозреваешь. После того, как ты вышла из больницы, ты жила с теми же людьми, что и я. – Он опять покачал головой, горько рассмеяв­шись собственной слепоте. – Господи, сколько всего вдруг объяснилось. Провалы в памяти. Шел. Лошадь. – Окинув ее взглядом, он зло повторил: – Да, очень многое объясни­лось. – И прокашлявшись, добавил: – И как это я не увидел…

– А ты и не смотрел. Вы с Кэрол давно стали друг другу чужими.

Он нарочито пропустил ее слова мимо ушей и ухватил­ся за свою прежнюю мысль:

– Так кого ты подозреваешь в желании ухлопать ме­ня? Моих родителей? Брата? Лучшего друга? Дороти-Рей? О, погоди-ка, знаю, Фэнси! Как же, как же… – Он щелк­нул пальцами. – Пару лет назад она на меня надулась за то, что я не дал ей свою машину покататься. И теперь мечтает меня прикончить!

– Не шути так! – Эйвери прямо трясло от негодова­ния.

– Все это – злая шутка, – тихо произнес он, накло­нившись к ее лицу. – Гнусная, грязная шутка, которую сыграла с нами со всеми амбициозная нечистоплотная сучка. Согласен, я был непроходимым идиотом, но зато теперь вижу тебя насквозь. Это ты около года назад пустила газетную утку, что-то там с непроверенными, голословными обвинения­ми и так далее? Ну да, по-моему, именно ты. И разработа­ла схему, чтобы исправить свой промах и обелить себя в глазах коллег. Ты из тех газетчиков, которым подавай что-нибудь горяченькое, вот и смастерила себе историю!

Она покачала головой и скорбно, но без особой убеж­денности ответила:

– Нет.

– Позволь отдать тебе должное, Эйвери Дэниелз. Ради репортажа ты идешь на что угодно, правда? На этот раз даже согласилась на разврат. Уж наверное, тебе не впер­вой. Ты как, ложишься под всех, у кого берешь интервью? Так ты с ними расплачиваешься за их откровенность?

Она плотнее закуталась в халат, но это мало помогло – настолько сильно ее колотило.

– Почему разврат? С моей стороны в отношении к те­бе не было обмана.

– Так я и поверил!

– Нет, не было!

– Я спал с самозванкой.

– И любил самозванку!

– Ну еще бы, ведь трахаться ты горазда не меньше, чем лицедействовать!

Этот залп совершенно убил в ней всякие силы возму­щаться. Ее умоляющие глаза наполнились слезами:

– Ты не прав. Пожалуйста, Тейт, поверь мне. Будь ос­торожен. – Она указала на афишу. – Он собирается сделать это в день выборов. Завтра.

Он упрямо затряс головой:

– Тебе никогда не убедить меня, что кто-то из моих родных хочет продырявить мне лоб.

– Подожди! – вскинулась она, припомнив вдруг кое-что, о чем забыла упомянуть. – Из города в город за тобой следует высокий седой мужчина. – Она торопливо перечислила места, где замечала в толпе Седого. – У Вэна есть пленки, где он снят.

– Ах, ты о том операторе «Кей-Текс», – криво улыб­нулся он. – Теперь и с ним все ясно. А кто еще развлекал­ся с тобой за компанию?

– Айриш Маккейб.

– Кто это?

Она объяснила, кем ей приходится Айриш, и рассказала, как он по ошибке опознал ее тело.

– У него хранятся украшения Кэрол, если ты хочешь получить их обратно.

– А медальон?

– Подарок моего отца.

– Очень умно, – ядовито похвалил он. – Быстро со­ображаешь и ловко прячешь концы в воду.

– Послушай, Тейт. Если я заберу у Вэна пленки, ты просмотришь их, чтобы взглянуть на того человека? – Она изложила ему цепочку умозаключений, которые при­вели их к выводу о том, что заговорщики решили нанять убийцу-профессионала.

– У вас сложилась замечательная троица, где каждый мечтает как следует разжиться за счет семейства Ратледжей.

– Ничего подобного.

– Так-таки ничего?

– Ничего!

Внезапный стук в дверь заставил их одновременно обернуться.

– Кто там? – спросил Тейт.

Пришел Эдди.