Я долго размышлял об этом и наконец понял. Бонсай подвергают непрерывной пытке. Растение помещают в слишком маленький горшок и систематически подрезают корни и ветви. Медленная казнь растения превращена в искусство. Жизнь бонсая – без воды, без пищи, с постоянно отсекаемыми ветками – сплошная мука. Дерево не может нормально развиваться, оно навсегда остается карликом, а ведь все живое на нашей земле имеет право расти.

Китайцы заставляли девочек ходить в крошечных башмаках, потому что считали, что маленькие ножки выглядят красиво. Но для бонсая дело обстоит в тысячу раз хуже! Тут речь идет не только о ногах. Деревьям обрубают и верхние конечности – ветви, и нижние – корни. И так изо дня в день.

Родиться бонсаем – самая изощренная пытка для военного преступника. У меня даже мурашки побежали по коже, когда я вспомнил, как родители из экономии заставляли меня донашивать тесные ботинки, брюки и другие вещи за моим братцем Конрадом.

Молодцы архангелы, снимаю шляпу! Нашлись, впрочем, те, кто счел себя более мудрым и справедливым судьей, чем архангелы. Многие требовали смертной казни для Гитлера-бонсая. Его медленно выкапывали из земли, пока смерть не избавила его (к моему великому сожалению) от мучительной пытки.

Затем хлынул поток «откровений» разной степени достоверности. Я не был так уж склонен верить ангелам, которые болтали с кем ни попадя, и довольно настороженно относился к новым открытиям. По словам некоторых туристов на тот свет, Равальяк был неповинен в смерти Генриха IV. Железная Маска оказался сестрой Людовика XIV. Рауль Валленберг, шведский дипломат, отважно спасавший венгерских евреев в нацистскую оккупацию, действительно погиб от руки КГБ, так же как и мученики Сопротивления из «Красной капеллы», преданные своими товарищами, французскими коммунистами. Джон Леннон сам попросил убить его, решив покончить с собой. Шевалье д’Эон[43]был гермафродитом. Николя Фламель[44]сколотил капитал, грабя и убивая горожан, и объяснил внезапно свалившееся на него богатство тем, что раскрыл тайну философского камня. Джек Потрошитель оказался Вильямом Гуллем, личным медиком королевской семьи.

Было обнаружено, что все тираны понесли наказание в следующей жизни. Сталин превратился в лабораторную мышь, Муссолини стал цирковой собакой, Мао – канарейкой, а почти все южноамериканские генералы-фашисты реинкарнировали в гусей, откармливаемых к Рождеству.

Некоторые люди сумели использовать эти странные небесные откровения в личных целях. Эти хитрецы рассказывали о своих прошлых жизнях, чтобы получить выгоду в нынешнем существовании. Парижский бакалейщик-азиат, уверявший, что он – реинкарнация Модильяни, подал в суд на наследников художественных галерей, чтобы они вернули ему деньги, которые их предки выручили за «его» картины. Одна очаровательная ведущая телевизионных занятий по аэробике клялась, что является воплощением Боттичелли и сколотила целое состояние, продавая с аукционов картины великого художника, изъятые из музеев.

Всевозможным судебным тяжбам не было конца! Как утверждали некоторые, вся человеческая история нуждалась в пересмотре, уточнении, разъяснении и демистификации.

Очищение и исправление души – это требование самой природы. Исцеление произойдет если не в этой жизни, то в следующей или позднее.

Св. Григорий Нисский.

Отрывок из работы Фрэнсиса Разорбака «Эта неизвестная смерть»

Фредди-младший подрастал, а наш интерес к танатонавтике падал, хотя среди широкой публики он, напротив, не переставал шириться.

Я все больше замыкался в единственной вселенной – моей семье. Мир распахнулся, а я захлопнулся. В то время я был уверен, что главное в жизни – это жениться, завести детей, создать крепкую семью, чтобы она протянула как можно дольше. Здоровая семейная жизнь продолжается до тех пор, пока не станет атавизмом, и заодно позволяет предотвратить появление детей с эмоционально-психическими нарушениями, склонных к тирании или, наоборот, апатии.

Я был счастлив, любил Розу, со страстью занимался воспитанием Фредди-младшего, ожидая его интеллектуального пробуждения. Я привил ему вкус к чтению, так же как раньше сам перенял его у Рауля. Роза учила ребенка наблюдать звезды. Когда-то люди смотрели на звезды, и их проблемы казались им ничтожными. Теперь же, из-за нас, все изменилось.

Мне казалось, что, передавая Фредди свою жажду к чтению, я дарю ему свободу, благодаря которой он потом сможет заняться самообразованием. Каждый вечер я рассказывал сыну то, что считал самым увлекательным для трехлетнего ребенка: легенды, сказки, мифы, короткие истории.

Но за стенами нашей уютной квартирки на общество, не переставая, обрушивались – с некоторой задержкой, не без того, – ударные волны танатонавтического движения, пионерами которого мы были.

Однажды Стефании довелось пережить весьма нервный день. На улице к ней подошел человек и предложил кучу денег. Не «за переспать», а просто так, от чистого сердца! Ей пришлось устроить драку, чтоб избавиться от назойливого предложения.

– Я по горло сыта всеми этими ханжами, лицемерами, гнилыми доброхотами!

– Может, тебе нравятся бандиты с большой дороги? – спросила Роза. – Что за бред!

От гнева Стефания стала вся красной.

– У меня бред?! Раньше как было: если кто-то вел себя благородно, то только потому, что сам этого хотел. У него был выбор: быть добрым или злым, он был свободен выбрать добро. А теперь? Весь свет добр из чистого суеверия! Все трясутся, что будет, когда их вызовут на экзамен. Вот это и есть бред!

Тут в дверях, которые уже никто не пытался закрывать, появился попрошайка, одетый в обноски. Он совершенно невозмутимо прошел к нашему холодильнику, вытащил оттуда бутерброд с копченым лососем и банку холодного пива. Придвинул стул и сел к нам за столик, с интересом ожидая продолжения разговора и готовый сам в нем поучаствовать.

Стефания бросилась на него и раньше, чем он успел понять, что к чему, выхватила из его рук оба ценнейших предмета.

– Как вам не стыдно! – воскликнула она.

Тот пялился разинув рот на итальянку, которая была вне себя. После всех этих открытых дверей, он и все ему подобные привыкли входить в любую квартиру и брать что захочется.

– Да вы… вы… вы ненормальная! – забормотал он.

– Ты, деревенщина, тебя что, не учили, что стучаться надо?!

Бомж оскорбился: