Пока она шла, чувствуя за спиной его легкие шаги, думала, что умрет от страха. Сердце так и скакало, вырываясь из груди, бешеное, как никогда раньше. Перелесок задышал тишиной, но тот странный дурманящий запах все еще наполнял ее сознание.

За стройными ольхами они вышли на поляну, и Лета на секунду забыла о своем страхе. Среди кустов рододендрона удивительным образом выросли два больших кресла, обтянутые тканью баклажанного цвета в тон местным растениям. Они были подобны той мебели, которую привозили в Тиссоф из мастерских Грэтиэна и продавали за заоблачные суммы. Между ними расположился столик, изготовленный из светлой древесины. На нем горело несколько свечей. Над поляной стояла свежесть, рассеивавшая тот дурман. Но от ощущения нереальности происходящего она не избавляла.

Они почти дошли до столика и кресел.

— Ashel2,- прошелестел эльф за спиной.

Лета послушно остановилась, прижав руки к телу.

— Ты знаешь эльфийский? Великолепно. Тогда нужды во всеобщем нет… Что? Ты что-то хочешь сказать?

— Я… не так сильна. В нем, — пробормотала она заплетающимся языком.

— Тогда снова перейдем на твое наречие.

Он подошел к столу, провел рукой над пламенем одной свечи, затем обернулся к Лете. Оглядел ее с головы до ног. Приблизился. Вздохнул.

— Кто… ты… такая? — сильно растягивая слова, произнес он и обошел вокруг нее. — Скажи мне.

Он остановился перед ней и, взяв в ладонь одну из кос, принялся рассматривать ее. Лета отпрянула, ощутив испуг и — самую малость — раздражение. Он звонко рассмеялся. Смех его, напоминавший переливы колокольчиков, вызвал у нее необъяснимую однако дрожь, сопровождаемую чувством первобытного страха.

— Ты боишься меня?

— Да, — честно призналась Лета.

— Но не так, как должна, — он снова обошел ее, разглядывая со всех сторон. — Еще раз: кто ты?

— Жертва обстоятельств.

Он вновь засмеялся, но на сей раз в этом не было ничего жуткого. Лете стало опять страшно, когда он, зайдя за спину, положил руку ей на талию и прислонился губами к ее уху.

— Тело крепкое, сильное, не такое как у человека, с широкими костями. Из глаз свечение, но лицевой отдел твоего черепа непохож на тот, который наблюдается у илиаров. Черты твоего лица напоминают скорее эльфийские, — прошептал он. Она сглотнула комок, образовавшийся в горле. — Ты не человек. Ты — генетический эксперимент. Но чей? И с какой целью тебя создали?

— Никто меня не создавал, — Лета отскочила от него, сбрасывая с себя липкое чувство обескураженности и испуга.

— Как тогда вышло, что ты носишь в себе черты несовместимых рас?

— Я родилась такой.

— Невозможно.

— Многие так говорили.

Эльф подошел к креслу и развернул его сиденьем к девушке.

— Как зовут тебя?

— Лета.

— Присядь, Лета.

Она не двинулась с места.

— Присядь, — повторил он голосом, в котором зазвучала угроза.

Тогда она зашевелилась и подошла к креслу.

Мягкость подушек втянула ее себя, обволакивая ощущением уюта. Но сердце не переставало выскакивать из груди.

Он направился ко второму креслу.

— Ты, вероятно, уже догадалась, кто я?

Она промолчала.

Эльф упал в мягкое кресло и развалился в нем, закинув ногу на ногу. Золотисто-карие глаза продолжали глядеть с интересом на Лету.

— Таким ты меня представляла?

— Нет.

— Наверное, в ваших книжках я изображен каким-нибудь уродом?

— Карликом.

Катэль улыбнулся, показывая ряд мелких белых зубов. Рядом с ним вдруг появился вполне приличный на вид эльф, одетый в черную мантию. Только появился он будто просто из воздуха, да так неожиданно, что Лета дернулась всем телом. Он подал своему господину жестяную кружку, наполненную чем-то дымящимся. Затем он переместился к Лете, и она успела заметить покрасневший простуженный нос на его слегка осунувшемся лице и беспокойно вращавшиеся глазные яблоки. Если это были какие-то побочные влияния теургии, то она стала ей еще отвратнее. Эльф предложил Лете такую же чарку. Она посмотрела Катэля, и тот кивком приказал ей принять это. Лета взяла в руки кружку, и эльф, откланявшись, удалился. От жидкости в кружке исходил приятный аромат мяты и какой-то другой травы.

— Пей, не бойся. Ты знаешь, люди часто говорят, что я — псих. Но нет, Лета. Моя цель — не уничтожение мира, а его улучшение и очищение от тех, кто недостоин жизни в нем. Когда настанет заветный час, Создатель, ошибочно именуемый Разрушителем, придет в этот мир и подарит мне и моим последователям благословение на наше возвышение и создание великого совершенства, перед которым все остальные падут ниц, — торжественно проговорил чародей.

— Я в восторге от твоей великой мечты, но это безумие, — осторожно произнесла Лета.

Удобства кресла как-то успокоили ее, а чай, который она все же попробовала, придал ей смелости.

«Интересно, а он знает, что я укокошила его бывшую подружку? — пронеслось в голове у девушки. — А знает ли он, что кое-кто активно ищет способ снятия с него чар? Скорее всего, нет… Но… Но… Проклятье. Теургия же позволяет проникнуть в голову… Вот жеdusenher».

Лета попыталась остановить испуганный поток своих мыслей, ошалело уставившись на Катэля. Впрочем, тот не старался их прочитать, не вытягивал у нее никаких сведений и, вроде как, не собирался ее пытать. Но он продолжил увлеченно рассказывать о своих планах, что удивляло Лету.

— Тогда, на Тор Ассиндрэль, — говорил он. — Я случайно призвал другое создание из скоплений Хаоса, именуемых Пространством, вместо Великого Катросалифаля. Имя ему было Волак. И он ответил на мой призыв, он говорил со мной и покарал всех отвергших меня… Задумывалась ли ты когда-нибудь, милая Лета, почему я и мои последователи остались невредимы в тот день?

«Воистину, Безумец».

Но все-таки Лета отметила, что Катэль излучал невероятное обаяние, была ли это магия или же естественное проявление. Его хрипловатый голос забирался прямо под кожу и ласкал уши. Она вспомнила, с какой интонацией и тембром говорил Лиам. Видимо, многие из эльфов обладали красивыми голосами.

— Я не верю во всю эту религиозную чепуху, в Разрушителя, Волака и тому подобное, — произнесла Лета. — Скорее всего, ты просто всех нас подорвешь, как в прошлый раз на Тор Ассиндрэль.

Нет, в чай явно было что-то подмешено. Он развязал ей язык.

Катэль с улыбкой посмотрел на пламя свечей.

— Знаешь, почему эльфы ушли с островов? — спросил он. — Они были напуганы. Тем, что произошло. Не вдаваясь в детали, могу сказать только, что это угрожало нашему виду.