* * *

В конце концов Дорвен все же уговорила отпустить ее.

— Они исчезли. Утраченные. Птицы. — Да.

Это по крайней мере было чистейшей правдой.

Когда Дьюранд, потный и дрожащий от напряжения, ворвался в конюшню, там обнаружилась лишь костлявая серая кляча. Внезапно почуяв запах смерти и невыносимую вонь, она принялась брыкаться и лягаться. Но Дьюранд не мог нести и Дорвен, и ее брата, а значит, у кобылки не было выбора.

— Снова эти стены, — пробормотала Дорвен.

Дьюранд посадил ее — легкую, как крольчонок, — позади седла, а ее изможденного брата перевесил перед собой.

— Твой отец должен увидеть сына, — промолвил Дьюранд, пришпоривая кобылку и пуская ее галопом во двор. Последним, кто проходил этим путем, был Радомор.

Когда впереди показались ворота цитадели, Дорвен ухватилась за рубаху Дьюранда.

— Что ты собираешься делать? — Она живо вспомнила мощную решетку из железа и дуба, каменные сторожевые башни, что поднимались даже выше самих стен. — Они же тебе ни за что не откроют!

Но сердце Дьюранда так и пело. Он все пришпоривал и пришпоривал кобылку, заставляя ее лететь все быстрее. Привратники замялись в недоумении при виде всадника, скачущего из цитадели. Он представил, как же сейчас выглядит: весь окровавленный, скрюченный, в грязи и копоти, в жалком тряпье. Глаза его вспыхнули, обломанные зубы сверкнули в улыбке.

— Дьюранд! — продолжала теребить его Дорвен. Он лишь усмехнулся, надеясь: мерзавцы на воротах решат, что это дьявол или гонец, — и пропустят его.

Когда краденая серая кобылка, высекая копытами искры, помчалась по мостовой, часовые спохватились и бросились к решетке. Но ворота стояли настежь, и, вылетев на пустынную улицу следующего яруса, Дьюранд возблагодарил Создателя.

Следующие ворота они преодолели таким же образом. Пелена дыма на улицах стала гуще. Теперь беглецы направлялись к крепостному валу, за который боролись в данный момент Ирлак и Гирет.

Дьюранд развернул кобылку туда, где предполагал найти крепко-накрепко запертые ворота и множество защитников крепости. Однако, к его изумлению, ворота были распахнуты, как жерло вулкана, заполоненное темными фигурами людей Радомора. Герцог Ирлакский велел распахнуть двери — и ринулся в собственную же пылающую западню.

Дьюранд заморгал от дыма. Кобылка заплясала на месте. Только там, за огнями, они смогут найти Северина Ирлакского. Он, Дьюранд, должен каким-то образом пробиться через тылы Радоморового войска, а потом — к рядам Монервея. Сердце стучало в груди, точно молот. Он рисовал себе безумный прыжок. Скачущую лошадь. Сотни поворачивающихся к нему людей. Сжав зубы, он развернул кобылку, готовясь гнать ее к воротам.

Дорвен остановила его.

— О чем ты думаешь? — воскликнула она. — Не довольно ли хитроумных планов на один день? Слезай!

Дьюранд замешкался в нерешительности, глядя на ворота.

— Твой отец там, дальше. Если он увидит своего сына, все будет кончено.

— Ты привлекаешь внимание армии Радомора. Слезай, прах тебя побери!

Дорвен ухватила его за рукав и, спрыгнув сама, стащила Дьюранда с седла.

— Это не выход, — проговорила она.

Дьюранд заморгал и снял Морина с лошади. Тот застонал от боли.

— Будь я проклят! — проговорил он, пытаясь встать на ноги. — Я вас откуда-то знаю. — Морин вглядывался в лицо Дьюранда огромными ввалившимися глазами. — Что это за кошмар? Откуда тут моя сестра?

Однако на пустые разговоры времени не было: не более двадцати шагов отделяло беглецов от войска, в котором любой из пятисот человек в любую секунду мог взглянуть в их сторону и удивиться, что это за странная троица в рванье.

— Брат, — промолвила Дорвен. — Дьюранду придется тебя нести. Наш отец ради тебя уже выпустил добрую половину крови Гирета. Надо положить этому конец.

— О боже! Какой глупец! Прах его побери! — откликнулся Морин.

Дорвен не стала его слушать. Она бросилась бегом к укреплениям — в рискованной близости от толчеи в воротах — и взобралась по ступеням, чтобы выглянуть наружу.

— Дьюранд, отведите меня к моему отцу, — промолвил Морин.

Молодой рыцарь двинулся вслед за Дорвен, взвалив Морина на плечи и волоча его за спинами солдат. В глазах вспыхивали звезды. Наконец Дьюранд присоединился к Дорвен подле бойницы, откуда они могли хорошенько рассмотреть пылающую печь на улицах нижнего города. Внимание Дьюранда привлекла битва возле надстройки над воротами. Если спрыгнуть туда — в паре дюжин шагов от парапета, — он оказался бы ровнехонько над обеими армиями сразу.

— Люди Ламорика увидят нас там.

— Там ведь солдаты… — начала Дорвен, но Дьюранд уже торопился прочь, взвалив на плечи раненого герцога Монервейского.

— Вы совсем спятили? — проворчал Морин.

Дьюранд даже не буркнул ничего в ответ, боясь потерять равновесие и свалиться. Каждая секунда промедления уносила многие жизни — а ведь в их силах было помешать тому. Стремительно налетев на одного из ирлакских солдат, Дьюранд скинул врага в огонь за стеной. Секундой позже за ним последовал и второй — никто из них не ожидал столкнуться с врагом прямо здесь, на стене.

— И чего вы этим добились? — осведомился Морин.

— Герцог Северин должен знать, что вы свободны и что нет смысла искать вас в святилище. В этих кострах остались мои друзья.

В давке у ворот сошлись тысячи бойцов. Дьюранд из последних сил брел через дым, чуть не валясь от боли. Надо привлечь к себе внимание друзей — но так, чтобы при этом его ненароком не застрелили. Вглядываясь вниз и стараясь подобраться поближе к схватке, он вдруг заметил какого-то человека с темными волосами, в красно-белом одеянии. Меч его сверкал в отсветах пламени. То был Ламорик, собственной персоной. Судя по всему, ему приходилось довольно-таки туго в схватке с каким-то рыцарем из числа врагов. Дьюранду хотелось одним прыжком преодолеть это расстояние. Надо остановить битву!

— Дьюранд, нет! — попыталась остановить его Дорвен, но Дьюранд уже кричал. Если повезет, ему удастся спустить Морина со стены в дружеские руки. Беда в том, что он не мог разобрать, где кончается Гирет и начинается Ирлак.

— Я нашел его! Лорд Морин свободен! — завопил он во всю глотку, не обращая внимания на то, как сдавленно охнул Морин. — Клянусь Королем Небесным! Морин у меня!

Но ни единая душа на улице не подняла головы, не поглядела на них из смертельной схватки.

Зато защитники ворот его услышали. Сразу три дюжины волков Радомора развернулись к беглецам, сверкая мечами, глазами и зубами.

— Прах побери! — выругался Дьюранд.

Он бросился бежать — и добрая половина защитников надвратного помещения ринулись в погоню. Промчавшись мимо мертвого стражника, пригибаясь под ливнем гиретских стрел, он схватил Дорвен за руку и потащил за собой. Надо как-то вызволять ее!