– Вот и подумай, – одобрил фон. – Редфилд! Садись в такси, поехали кататься. То есть топор, топор бери, пойдем дрова промышлять.

Редфилд, кажется, начал воспринимать свой позывной. Или указание пальцем, на кои Мик всегда был щедр. А может, вовсе давно наш язык знает лучше нас всех, вместе взятых, включая фирзаилову волшебную автозамену. А что виду не подает, так это настолько тупо, что вполне может оказаться и гениальным ходом. За фоном он потрусил без лишней суеты, а буквально через минуту смачный хруст подтвердил, что и рубка деревьев для него вполне постижима. Интересно, у них там тоже есть костровые традиции? Посмотрим, догадался ли выбрать сухостоину.

– Стыдно это признавать, но вполне возможно, что его идея не апогей идиотизма, – признал Фирзаил по итогам размышлений. – То есть все равно, конечно, я вижу несколько проблем, возникающих при ее имплементации…

– Вау, – одобрила Айрин. Она с лесорубами почему-то не пошла, а присела над нашим продуктовым складом и брезгливо в нем копалась, словно что-то потеряла. Наверное, все еще наивно полагает, что отсутствие обезжиренного творога не может быть иначе как ошибкой в протоколе. – Отличный у тебя переводчик – с высокого эльфийского на сложный ботанский, минуя банальности.

– Благодарю, хотя и чувствую по тону, что не за что. Итак, помимо необходимости пересчета всего воздействия и переопределения опорных точек заклятия, что само по себе непросто, но вполне мне по силам… если я начну воздействие от центра, строя его, допустим, на четырех волокнах… лучше бы взять шесть или даже семь…

И увлекся, и зачеркал пальцами по воздуху. Кажется, это у него не просто рефлекс, а аналог наших бумажных записей, который он продолжает какое-то время видеть. Подумаешь. Охренительно бесполезный дар, я так думаю – разве что бумагу экономит. Ни за что бы не променял на такой нашу нативную способность тупиться в электронный ящик, в котором иногда показывают вовсе интересное.

– Нашла что-нибудь полезное? – поинтересовался я у Айрин, чтобы не сбивать эльфа с мысли. – Там были какие-то овощи, по-моему. Не то чтобы я их любил, но за неимением мясных, молочных, рыбных, мучных и прочих блюд…

– Шесть банок оливок, три банки горошка. Прочие овощи были неконсервированные, так что от них осталась одна кашица. Анчоусы в масле, пожалуйста… ненавижу. Спасибо хоть каша приличная, из шести злаков и без глютена.

– Ой. А еда-то есть, или только пижонские заменители?

– Можешь своей сублимированной гадости из пакетиков пожевать. Или можно съездить в город, если это был город, там магазин должен быть. Наличных у меня нет, но может быть у них есть какие-то бартерные традиции?

– А не хочешь троллятинки попробовать?

– Вот сам и попробуй. Только предупреди, когда соберешься, чтобы я успела отбежать подальше и отвернуться изо всех сил от такого зрелища.

Тролль и правда вкусным не выглядел. Выглядел он дохлым жиробасом и, говоря по правде, глаза уже прилично намозолил. Надо его девать куда-то, хотя бы оттащить от нашей условно намеченной столовой. В Виннипег везти некому – я сам того гляди ласты склею, а Мика только пусти в приличное общество. Ему бы (троллю, не Мику) вскрытие сделать, чтобы при новой встрече знать, куда целиться. Голова-шишка, вся в плотно пригнанных плитках, не выглядела особо привлекательной мишенью. Даже АКМ ее не продырявил, хотя сколы от пуль остались приличные. Вместо крови из ран сочилась густая темная пакость, тут же и подсыхала толстой коркой. Теперь ведь и не разберешь, потому ли это, что он дохлый, или это такой природный механизм защиты от кровопотери. Редфилд мог бы, наверное, немало рассказать о фауне его родного региона, да молчаливый он, как рыба в самогоне.

Вот и он, легок на помине – вернулся, волоча под мышкой за обрубленный ствол сухую елочку метров десяти длиной. С пониманием отнесся. Похоже, был бойскаутом. Даже волок с умом, за толстый конец, дабы ветви не цеплялись за окрестные препятствия.

– Исключительно неэргономичный парень, – охарактеризовал его Мик, поспешающий следом с охапкой сухих же веток. – В природе такая силища попросту не нужна, особенно когда встает вопрос о ее прокорме. Слушай, Мейсон, я придумал вариант и нашим и вашим – давай ограбим стрип-клуб?

Вот так, измором и настырностью, и берут крепости.

– Думаешь, в стрингах мы начнем вызывать у людей доверие?

– У меня сейчас голова лопнет, – призналась Айрин, пытаясь одновременно улыбаться и морщиться – или перестать делать то и другое? – Я одновременно хочу это видеть и не хочу этого видеть.

– Очень уж вы негативные. Это ж мечта, а не занятие! Там у них есть бухло, на котором ты, Мейсон, работаешь, люди, которых можно порасспросить, чо да как, опять же голые бабы повсюду, как приятный фон.

– Сходить я не отказываюсь. Грабить-то зачем?

– Да я почем знаю? У меня в голове засела идея: надо что-то ограбить. Когда такое случается, дешевле всего по-быстрому поддаться, отделаться с минимальными рисками. Помнишь, как мне втемяшилось прыгнуть с тарзанки, а ты отболтался?

С трудом, но помню. Действительно странно было – на ровном месте он вдруг начал петь дифирамбы свободному падению и подбивать меня найти где-нибудь эту тарзанку. Я был сильно занят подготовкой к очередной миссии, да и на самом дне досуга вряд ли бы на такую чушь польстился, так что отмахнулся. И бабах – буквально через неделю, готовясь к заброске на нужную территорию, мы обнаружили, что под цивильным прикрытием через границу никак, ползком через патрулируемые участки – тоже нет, рыбаки с фелюгами один другого подозрительнее, и в итоге пришлось прыгать с самолета. Ночью, в гущу леса, на парашютах едва ли не вьетнамской эпохи. До сих пор сей отважный маневр входит в топ-5 моих «Больше никогда!» поступков. Если бы скептичный мой рассудок способен был связать тот случай с миковым приступом странного хотения, я бы уж конечно побежал сам ему веревку привязывать к первому попавшемуся мосту. Но не очень-то верится, что даже полное удовлетворение этой его провидческой потребности как-то изменило бы ситуацию.

Тем более совершенно непонятно, от какой такой ситуации должно подстраховать профилактическое ограбление.

– А нельзя ли сделать все менее брутально? Например, ограбить разносчика пиццы, а чтобы он не поднимал бучу – заплатить ему за отнятое?

– А можно не пиццы? – Айрин всегда наготове, когда надо опошлить хорошую идею. – В мире полно более симпатичных продуктов. Йогурты, например, салаты всякие. Я готова ограбить разносчика йогуртов, а если не поспешить, то и убить буду готова. Где тут такие водятся?

– К югу. Очень сильно к югу, а то в этих широтах зимой не выживешь без подкожного жира. И без такой шубы, под которой никакая талия в глаза не бросается.

– Вы как дети малые, – обиделся внезапно Мик. – Я вам серьезные дела предлагаю, а вы друг друга за косички дергаете.

– Это ограбление стрип-бара ты полагаешь серьезным делом?

– Серьезным делом я полагаю необходимость как-то вертеться, потому что пока из всех нас один эльф делает что-то, что в итоге может обернуться полезным. Да и того неизвестно на сколько хватит, вон он уже буксует. Я понимаю, Мейсон, что ты в будущее заглядывать не умеешь, так что прими на веру – что-то нам ограбить явно предстоит, иначе бы у меня в мозгу так не свербило. А ты, Айрин, прекращай уже модничать, никто еще не растолстел при походной жизни, сколько бы нездоровой пищи ни слопал.