– Тссс! – нахмурилась Гурия. – Я уже видела, как ты мочишься и блюешь, а ты видела, как я делаю то же самое. Нам нет смысла друг друга стесняться. Так что заткнись и слушай: я приказала наполнить ванну. Никто ничего не заподозрит, клянусь.

– Мой муж скоро вернется! Я должна…

– Рамита, его не будет еще несколько часов. Расслабься. Еще даже не пришло время обедать. Единственная опасность заключается в том, что ты можешь запаниковать. Успокойся. Я сейчас вернусь.

Она пришла с маленькой фляжкой в руках, вроде тех, что носят с собой мужчины.

– Вот, выпей. Это поможет.

Рамита села на пол, стараясь не разрыдаться. Ее переполняли эмоции. Радость, ужас, чувства, которые девушка не могла даже назвать. Она понюхала фляжку.

– Что это?

– Арак. Выпей немного. – Опустившись на колени у нее за спиной, Гурия обняла ее. – Ты в порядке?

Рамита кивнула:

– Думаю, да. Я лишь хотела поговорить с ним, возможно, поцеловать его, но в следующее мгновение уже была под ним. Это было… чудесно. Глупо, но чудесно.

Отхлебнув арака, она пошатнулась и заморгала.

– Молодчина, – мурлыкнула Гурия. – Это гораздо лучше, чем твой ужасный муж.

Рамита старалась об этом не думать.

– Что, если он почувствует? – сумела она произнести наконец.

– Не волнуйся, Мита. Ты сама знаешь, что он научил тебя скрывать свои мысли. Все будет в порядке – просто думай о других вещах. – Гурия захихикала. – Даже если он сам тебя возьмет.

– Гурия, это не игра. Амтехцы за измену забивают женщин камнями. Даже подумать боюсь, что за это могут сделать маги… Я так боюсь…

– Не переживай! – утешала ее Гурия. Она не отходила от Рамиты, пока та купалась, а затем, отведя ее, завернутую в полотенца, в спальню и уложив в постель, пела ей колыбельные. – Я скажу твоему мужу, чтобы он тебя не тревожил, – прошептала она, увидев, что Рамита наконец уснула. – Пусть тебе снятся сладкие сны о твоем любовнике, которого ты завтра увидишь вновь.

Это был самый страшный момент в жизни Казима. На следующее утро, войдя в Казу Мейрос, он услышал хриплый голос у себя за спиной. Горло юноши сжало.

– Кто это, жена? – произнес голос на рондийском. – Где старый жрец?

Его скрипучий звук едва не заставил Казима броситься наутек. Сам Антонин Мейрос!

– Это его ученики, повелитель, – ответила Рамита кротко, взглянув на Казима и Джая.

Ноги молодых людей сами собой подкосились, и они упали на колени. Он узнает. Так или иначе, но он точно узнает, и тогда…

Они услышали, как старик вздохнул.

– Моя репутация вновь меня опережает. Вставайте, вы двое, – сказал он, едва взглянув на юношей. – Ты говоришь, что эти дураки должны приходить сюда каждый день до конца недели? – Голос старого ядугары был полон скепсиса. – Скорее всего, им просто хочется бесплатной еды.

– Только на этой неделе, повелитель, до полнолуния, когда Сивраман восходит, – смело произнесла Гурия. – Ваша жена в это время наиболее плодовита. Это принесет удачу.

– Не устаю поражаться тому, сколько вещей несут удачу, – проворчал маг. – Ох, ладно. Что угодно, если это сделает тебя счастливой, моя дорогая. – Он погладил Рамиту по голове так, словно она была собачонкой. – Я должен идти. Полежи, дорогая: для той, кто проспала весь день и весь вечер, ты не выглядишь отдохнувшей. Не волнуйся. Все будет хорошо.

Мейрос зашагал прочь. Его лысая голова сверкала в лучах утреннего солнца.

Гурия накинула на голову платок. Казим выдохнул.

В этот раз у них было больше времени. Звук бессмысленных «молитв» быстро заставил служанок утратить к ним всякий интерес, так что меняться платками девушкам не пришлось. Рамита открыла дверь, и Казим смело вошел внутрь. Шепча ей о том, как он ее любит, он ласкал ее волосы, лицо, изгибы тела. Ему хватило времени и на то, чтобы раздеться, и на то, чтобы осыпать поцелуями ее грудь. Он касался пальцами волос у нее на лобке, гладил ее влажную промежность. Юноша не торопился. Двигаясь медленно, он чувствовал приближение ее оргазма. Тело девушки дергалось и изгибалось, а выражение экстаза на ее лице заставляло ощущать то же и его самого. Сегодня они могли позволить себе и лежать в полуобморочном состоянии восторга и благословенного единения, восхищаясь друг другом, и шепотом клясться друг другу в вечной любви, прежде чем расстаться вновь.

Однако до полнолуния они смогут так встретиться еще всего лишь четыре раза. Казим не понимал, почему Гурия установила такие временные рамки, но если так надо… Видимо, она знала, что делала. Юноша утешал себя тем, что вскоре нанесет удар и они с Рамитой смогут открыто любить друг друга, освободившись от этого кошмара.

Рамита лежала в теплой ванне одна, не считая ее сладостных грез. Она все еще ощущала на языке вкус пепла с волос Казима. Девушка вспоминала тихую дрожь оргазма, когда он сначала медленно ласкал ее пальцами, а затем вновь вошел в нее. Он был воплощением Бога-Любви. Его восхитительное тело, его прекрасное лицо, его заставлявшая ее таять улыбка – все в нем было идеально.

А теперь девушке приходилось ждать, ведь они по-прежнему хотели побыть вместе. Неделя закончилась, а на следующей ее муж вернется в спальню, надеясь наконец зачать с ней ребенка. Необходимо было учесть все эти обстоятельства. Исходя из ситуации, ей не стоит искать встречи с Казимом на предстоящей неделе. Ведь она была женщиной Полной Луны, наиболее плодовитой именно в этот период, хотя менструальные циклы редко точно совпадали с лунным. Да, разумнее будет не видеться в эти дни с Казимом – но как она сможет выдержать тягостную разлуку?

– Рамита! – в дверь просунулась голова Гурии. – Лорд Мейрос сегодня рано. Вставай, одевайся. Надень сари – это даст тебе больше времени. Я сказала ему, что ты принимаешь ванну, чтобы освежиться.

Девушка ушла, а спустя несколько мгновений Рамита услышала, как она приветствует хозяина внизу потоком болтовни.

Выбрав желто-оранжевое сари, Рамита позволила терпению, требовавшемуся для того, чтобы правильно задрапировать наряд, успокоить себя. Заколов волосы, она уже собиралась выйти из спальни, когда туда, хромая, вошел Мейрос.

Девушка сделала реверанс, стараясь выглядеть довольной.

– Повелитель.

– Жрецы больше не придут? Слава небесам. Меня уже начинало тошнить от их вида. – Подойдя к ней, он коснулся ее щеки. – Возможно, ты покажешь мне, что они сделали?

Неуверенно улыбнувшись, Рамита вздохнула и попыталась притвориться говорливой Гурией. Сопроводив мужа во внутренний дворик, она показала ему святилище. Воздух наполнял запах свежих плюмерий и розовых благовоний – Гурия с Джаем обо всем позаботились, пока они с Казимом были в постели. Девушка объяснила магу, что означал тройной идол: Сивраман был символом Смерти и Перерождения, Парвази – почтительной женщины, а Ганн – удачи. Рамита поняла, что ей приятно в кои-то веки оказаться в роли той, кто несет знания, а не ученицы, в то время как Мейроса, похоже, ее рассказ действительно заинтересовал.