– Можешь попробовать двумя, – безразличным голосом сказала Бер.

Когда я жал ее одну руку своими двумя руками и медленно сгибал, мне казалось, что я могу победить. Бер держалась несколько секунд, потом хладнокровно, не меняя безразличного выражения лица, выровняла позицию и припечатала мою руку к постаменту.

– Да, – сказал я, доставая двести евро, – если бы это не произошло со мной, никогда бы не поверил. Ты профессиональный армлестлер?

– Да она в спортивном зале никогда не была, – сказал Фишер и достал сигарету. – Будешь? Неплохая трава.

Я отрицательно покачал головой.

– А не хочешь теперь со мной? – сказала Лиза. Бер посмотрела на нее и снисходительно усмехнулась:

– Пятьдесят евро.

Фишер спросил меня, о чем они говорят, я перевел. Он засмеялся и поджег свою сигарету.

Я взглянул на Лизу, она мне подмигнула. Ладно, в конце концов, денег у нас куча. Я беспокоился только об одном: как бы Бер не сломала Лизе руку.

Они легли на траву напротив друг друга, уперлись локтями в землю, сплели пальцы.

– Action! – крикнул Фишер.

Сначала я решил, что Бер поддается. Потом я понял, что нет: такое разрывающееся от внутренней натуги лицо подделать было невозможно. Менее чем через минуту рука Бер впечаталась в траву.

Изумленный Фишер восхищенно ругался на каком-то непонятном мне языке.

– Черт, как ты это сделала? – спросила Бер; стоя на коленях в траве, потирая свою руку.

– Как обычно, – растянула в длинной улыбке губы сидящая на коленях Лиза, – напрягла все силы и победила.

– Давай на левых!

На этот раз они схватились за каменным постаментом. Левой Бер продержалась чуть дольше. Как она ни извивалась, как ни шипела, скривив лицо и выпучив глаза, Лиза ее уложила.

– Попрошу мои деньги, – сказала Лиза, отряхиваясь.

Получив сотню евро, она с горделивой улыбкой засунула их в карман джинсов.

– Ну что, отыграем вторую сотню? – посмотрела она на меня. – Хотя не знаю, эта медведица не такая уж слабая, – кивнула она на Бер.

– Дело не в этом, Лиз, – сказал я.

– Слушайте, а вы друг с другом боролись? – спросил Фишер меня и Лизу.

Лиза пожала плечами:

– Са меня заломает даже мизинцем. Он сильнее меня раз в сто тринадцать, наверное.

– Нет, вы все-таки попробуйте, я не верю!

– Это действительно так, – сказал я, – и я ничего не понимаю.

– Я в шоке, – качала головой Бер… – Это что, сон?

– Наверное, твоя сила, Бер, заточена только против мужчин, – сказала Лиза. – Вот и все. Против женщины ты не можешь сражаться.

– А ты?

– А я могу сражаться только с тобой.

– Нет, гайз, герлз, – замотал головой Фишер, – это розыгрыш какой-то, сейчас я лично все разрешу. Давай со мной, – повернулся он к Лизе. – Меня Бер заламывала еще быстрее, чем твоего друга.

Он и Лиза легли напротив друга. Фишер без труда положил в траву сначала правую руку Лизы, а затем и левую.

– Бер, – озадаченно повернул он голову, – она не поддавалась. Что происходит, а? Бер, ты же только тому американцу проигрывала…

– Давайте что-нибудь выпьем, – предложил я. – Есть тут поблизости бар? Мы угощаем.

В кафе я заказал для нас всех виски. Здесь же продавали небольшие дозы марихуаны и пирожные с коноплей. Фишер предложил мне попробовать все это, и я отказался. Лиза тоже.

– Вы первые иностранцы, кто не хочет пыхнуть в Амстердаме, – с подозрением констатировал Фишер.

– Понимаешь, Фишер, – сказал я, – приехать в Амстердам, официально считающийся предназначенным для того, чтобы курить траву, и курить тут траву – как-то скучно и пошло, не находишь?

Фишер посмеялся моему ответу, согласно закивал и закурил конопляную сигарету.

Слово «poshlo» я сказал по-русски, но, кажется, он понял.

Бер была мрачна. Я спросил, не из проигрыша ли она расстроена.

– Нет, – пожала она плечами, – я всегда такая.

– Слушай, откуда ты? Из какой страны?

– Не помню. Откуда-то из Европы.

– Ну, если не хочешь говорить…

– Не не хочу. Действительно не важно. Усекаешь разницу?

– Ты хорошо говоришь по-русски.

– Я китайский тоже учу.

– Один мой знакомый уехал в Китай.

– Это классно. Китайцы есть, мы – нет.

– А твой родной язык, Бер, – английский?

– Нет у меня ничего родного, что пристал? Я даже не знаю, кто я. Да мне и по хрен. В грибах только нормально.

– В грибах?

– Ну да. Грибы пробовал?

– Галлюциногенные, что ли?

– Псилоцибин, мескалин, по хрен. Там я есть. А здесь нет. Надоело здесь. Паршиво, черт возьми.

Бер вдруг опустила голову на руку и расплакалась. Глядя на ее узкие вздрагивающие плечи, мне не верилось, что только что она положила меня одной правой. Не верилось, что я говорю с этим человеком наяву. Было жаль ее. Или его? Лиза положила Бер на плечо руку, погладила, присела рядом на корточки.

– Что с тобой? Не надо, ты не одна, мы тут все рядом, поможем тебе…

Бер подняла заплаканные глаза:

– Ты кто?

– Какая разница, – улыбнулась Лиза, – я люблю тебя.

– Точно?

– Ну конечно.

Бер смотрела на Лизу полувидящими глазами.

– Обними меня, пожалуйста… поцелуй.

Лиза, с улыбкой взглянув на меня, наклонилась к Бер, обняла ее и поцеловала в губы. При этом они обе закрыли глаза.

Лиза встала:

– Извини, у меня друг, – она указала на меня, – и я хоть и люблю тебя, но до конца жизни буду с ним, а не с тобой.

Бер встала и взъерошила свои волосы:

– Твой друг разрешает тебе целовать других?

– Он понял, что этот поцелуй нужен тебе. К тому же я думаю, что в любви нет пола. Я люблю в Са близкого мне человека, а не только мужчину.

– Тебя зовут Са? – посмотрела Бер на меня.

– Да.

– Давай я угощу тебя и ее грибами.

– Правда же, не хочу. Нам хорошо и так.

– Да, – подтвердила Лиза, – нам хорошо просто без ничего, только вдвоем.

– Вам хорошо. А я… ем грибы.

– Давно?

– Не помню… С тех пор, как забыла.

– А что ты там видишь, в грибах? – поинтересовалась Лиза.