Люди, спавшие в палатке, пришли во второй раз. Они знали Вангола, они были хорошими людьми, в этом старик был уверен, и потому решил не пускать их в пещеру. Он не хотел им беды. Приняв такое решение, докурил трубку и лёг. Сон медленно пришёл и в его тело.

Семён Моисеевич проснулся полным сил и энергии.

— Эх, хорошо! — крикнул он, вылезая из палатки. — До чего я соскучился по этим местам. Спится-то как здесь, а? Благостно! Здесь всё иначе, проще, время и то по-другому бежит. Размеренно, спокойно, как вода в этой речке. Как облака в небе, спокойно и величаво.

— Да вы поэт, Семён Моисеевич! — прокричал выползший из палатки Владимир.

— Истину молвишь, отрок! В таком раю поэтом каждый быть обязан! — в тон Владимиру ответил Семён Моисеевич. Схватив из руки высунувшейся из палатки Мысковой полотенце, он стремительно бросился к небольшой реке, берег которой только-только освободился от тумана. — Ох, ой, как молоко парное! — заорал он, залетев в воду.

— Врёт ведь, а ещё профессор! — шутя, возмущался Владимир, зябко поёживаясь, глядя на водные процедуры Пучинского.

Мыскова, выйдя из палатки, довольно улыбалась, она подала Владимиру брезентовое ведро:

— Принеси воды и не вздумай сигануть за этим мальчишкой. У него кожа дублёная.

— Я что, похож на сумасшедшего? Вода ж ледяная, — ответил Владимир серьёзно и пошёл к берегу.

Через час, удобно расположившись у костра, пили чай.

— Насколько я понял старика, он нам ничего больше не скажет, — сказал Владимир, когда кто-то помянул о Такдыгане.

— Почему? — спросила Мыскова. — Он же добрый и хороший человек, почему бы ему не помочь нам?

— Именно потому ничего и не расскажет, — ответил Пучинский. — Он уверен, что это ни к чему хорошему нас не приведёт. И наверное, он прав.

— Вот те раз! Ну, вы, Семён Моисеевич, даёте! То — величайшее открытие. Загадка, которую мы обязаны разгадать! А теперь что? Что значит — он прав? Может, мы зря сюда шли? Может, вернёмся назад и забудем обо всём? Да, старик не расскажет нам, где пещера, но это не значит, что мы не должны попытаться её найти!

— О, сколько экспрессии! Стоп, стоп, стоп, молодой человек! Я только сказал, что старик может знать нечто такое, чего не знаем и не узнаем мы. Если он нам не расскажет об этом.

— Да если он действительно «не помнит», где эта пещера, то пусть хоть расскажет, в чём заключается опасность, — вступила в разговор Мыскова.

— Давайте так. Настаивать не будем. Сделаем вид, что предполагаем, где она находится, по рассказу Вангола, и собираемся её искать.

— Кстати, Владимир, насколько я помню из рассказа Вангола, Тингу убили, когда он как раз был в этой пещере. Он похоронил её на берегу реки, а это значит, что пещера находится где-то недалеко от места, где похоронена Тинга.

— Гениально, Семён Моисеевич! Нам нужно просто узнать место, где она похоронена. Уж это-то место Такдыган наверняка знает, а там будем искать. — Владимир возбуждённо встал, как бы прямо сейчас готовый к действиям.

— Не торопитесь, молодой человек. Боюсь, нам не удастся обмануть старика. Он может не сказать нам ничего, если почувствует, что наше любопытство связано с поисками пещеры. Я попробую выведать это у Ошаны. Позвольте подумать, как это лучше сделать.

— Семён, может быть, это у меня лучше получится? — спросила Мыскова.

— Может быть, но не нужно торопиться, не сегодня. Сегодня ещё раз попробуем поговорить со стариком, — сказал в заключение разговора Пучинский.

Тем временем небо медленно, но верно затягивали тучи, и к обеду пошёл мелкий дождь, потом ливень, который не прекращался весь день и весь вечер. Пришлось переставлять палатки, окапывать их по всем правилам полевой жизни. В конце концов к вечеру, насквозь промокших, Ошана привела всех в свой чум. Тепло, сухо и по-особому уютно было в этом жилище таёжных людей.

В очаге весело трещал огонь, старый охотник тоже пришёл и сел к огню.

— В тайге вам плохо, когда много идёт дождь. Все мокрые, ночью холодно будет в ваших чумах. Снимайте одежду, сушите, — сказала Ошана. — Сейчас будем кушать. Такдыган хочет говорить с вами, но сначала будем кушать.

— Ошана, прошу не отказать. Вот тушёнка, крупа, сахар, прими как подарок. — Семён Моисеевич, открыв мешок, выкладывал продукты.

— Хорошо, мы рады подаркам, спасибо, — улыбнувшись, ответила женщина.

Проголодавшиеся гости ели долго и с удовольствием оленину, вкусно приготовленную Ошаной, запивали крепким сладким чаем, который заваривал Пучинский.

Такдыган молчал, мясо почти не ел, он с удовольствием пил чай. Можно было подумать, что он не слышит и не видит присутствующих. Однако, как только все насытились и поблагодарили Ошану, Такдыган, поставив медную пиалу, поглядел на Пучинского и сказал:

— Сегодня ночью я разговаривал с духами тайги. Они сказали мне: место, которое вы ищете, охраняют злые могущественные духи, они жестоко наказывают людей, кто осмеливается прийти туда. Вам нельзя ходить туда, вы умрёте. Не ищите это место, живите сколько вам нужно в стойбище, делайте свои дела и уходите из тайги, не тревожьте злых духов.

— Хорошо, уважаемый Такдыган, мы благодарны за гостеприимство, благодарны за предостережение, но мы не верим в духов, не верим в их существование. Мы верим в науку и силу человеческих знаний. Жаль, что вы не помните, как найти ту пещеру, но Вангол примерно рассказал нам, где она. Это потребует много времени, но мы постараемся всё-таки найти это место, — вежливо ответил Пучинский.

Такдыган долго молчал, глядя в огонь. Его лицо, изрезанное морщинами, было непроницаемо отрешённым и спокойным. Он отвел взгляд от огня и посмотрел на Пучинского.

— Вангол не мог рассказать, где находится та пещера, — тихо произнёс старик, после чего встал и вышел из чума.

— Я чем-то обидел старого охотника? — спросил Пучинский Ошану.

— Вы сказали неправду. Нельзя говорить неправду, — ответила Ошана, не глядя ему в глаза.

В чуме наступила неловкая тишина.

— Извините нас, Ошана, мы не хотели никого обидеть. Из рассказа Вангола мы можем только предполагать, где находится пещера. Он действительно не рассказал, как её найти. — Мыскова говорила искренне, и её искренность дошла до хозяйки стойбища.

Ошана улыбнулась и сказала:

— Ушёл он не потому, что обиделся. Он никогда ни на кого не обижается. Он ушёл просить духов тайги, чтобы они простили вас и не наказывали.

— А что мы такого сделали, за что нас могут наказать духи тайги? — спросил Владимир.

— Вы сказали, что их нет, — ответила Ошана.

Владимир хотел было что-то сказать, но взгляд Пучинского остановил его.

Утром сияющее солнце радовало глаз. Умытая тайга искрилась своим разноцветьем и парила в распадках. Выйдя из чума, Пучинский обнаружил, что на стойбище нет их коней. Не веря своим глазам, он ещё раз внимательно осмотрелся. Коней не было.