Витус стоял с бешено колотившимся сердцем.

— Подонки! Так вероломно напасть!

— Si, сброд хотел поживиться ценностями с моей повозки! — прохрипел Фабио.

— Ворье! Если бы объятия Морфея не держали меня так крепко, я бы раньше проснулся, — тряхнул головой Магистр.

— Овещка моя маленькая! — запричитал Коротышка. — Побегу к ней! — Он почти плакал, волнуясь за Неллу. Витус, Фабио и Магистр бросились вслед за ним в женскую палатку. Торговец не удержался и, тяжело дыша, воскликнул:

— Хотел бы я знать, где все это время торчал Гвидо! Опять в кустах отсиделся, когда все дрались!

Однако все было совсем иначе.

Когда вся троица ворвалась в палатку, они увидели скрипача, с решительным видом загородившего собой детскую кроватку и державшего в руках тяжелую мотыгу.

— А, это вы, — с облегчением выдохнул он.

— Ну как ты, моя куколка? — завыл заботливый папаша, быстро юркнул мимо Гвидо и схватил малышку. — Живая, здоровенькая? Все нормалек? О, благодарю Тебя, Великий Бракодел! — Безгранично счастливый, не переставая все время разговаривать с малышкой, он схватил клистир с молоком.

— Deo gratias, малютка цела! — воскликнул Магистр. Потом нахмурил лоб и добавил: — Правда, я не уверен, что в общении с подрастающими младенцами лингвистически оправдан жаргон. Впрочем, меня это не касается. Лучше выйдем да оглядимся. Не думаю, что они могут вернуться, но, если мое слабое зрение меня не подводит, там остался один, а то и два мерзавца.

Маленький ученый оказался прав: возле огненного кольца неподвижно лежали двое мужчин. Отсвет огня лишь слабо освещал их лица, однако этого было достаточно, чтобы распознать, что один из них совершенно бездыханен. Это был тот самый, в которого стрелял Витус. Второй еще слабо шевелился. Он лежал скрюченный и тихонько постанывал, получив удар вилами в живот.

— Принесите свет! — приказал Витус. — Я должен обследовать парня. Может, я еще смогу спасти ему жизнь. — Перевернув мужчину на спину, он начал сдирать с него одежду.

— Выглядит не слишком обнадеживающе. — Магистр принес из мужской палатки два светильника и подал Витусу.

Фабио проворчал:

— Этого не жалко. Bandito! Briccone![51]Пусть подыхает!

— Но он страдает.

— Ну и что?

— Он испытывает боль, а у меня есть обезболивающее.

Магистр поинтересовался:

— А ты не можешь его прооперировать?

— Боюсь, уже поздно. К тому же любое проникающее ранение в область живота — это всегда противоборство жизни и смерти, в котором чаще всего победу одерживает смерть. Даже если раненый выживает, он все равно через несколько дней умирает от заражения крови. Сходи в палатку и принеси мне маленький флакончик, тот, с зеленой микстурой.

— Сейчас, сейчас.

Пока Магистр отсутствовал, Витус попробовал расспросить разбойника.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Ла… Ладино, — с трудом выдохнул раненый.

Витус хотел спросить, не чувствует ли Ладино привкус крови во рту, потому что подозревал другие внутренние поражения, но вдруг заметил фазанье перо, торчавшее на берете мужчины. Такое украшение он уже видел, и тоже у разбойников. Точно, во время прошлого налета, когда разбойники неожиданно высыпали из кустов!

Витус невольно отпрянул. Тогда нападавшие оказались больны чумой, причем в запущенной стадии. Удивительно, что они вообще были в состоянии сражаться.

А вдруг Ладино тоже жертва страшной болезни?

— Что ты так на него уставился? Он уже умер? — Маленький ученый вернулся с альбарелло и кувшином воды.

— Нет, пока нет. Просто я сейчас испугался до полусмерти. — Витус смешал лекарство с водой.

— Почему же? Парень вроде уже не представляет угрозы?

— Еще какую, если он заражен чумой. — Витус показал на фазанье перо. — Такое перо мы уже видели у разбойников. Точнее, у двух мертвых разбойников. Во время последнего нападения, когда нам пришлось использовать ходули Энано в качестве оружия.

Магистр присвистнул:

— Боже праведный, разумеется, помню. У парней была чума. И ты думаешь, это та же банда, которая… О Господи!

— Вот видишь, теперь и ты перепугался. — Витус чуть скривил губы в усмешке. — Могу тебя успокоить: этот парень умрет от ран, а не от чумы. У него ее нет.

Магистр прищурился:

— Нет? Это странно. Ведь можно было бы предположить, что вся банда перезаражала друг друга и отбыла в преисподнюю. Вместо этого парни скачут тут здоровехонькие и нападают на мирных путешественников вроде нас.

— Быть может, фазанье перо — всего лишь традиционное украшение в здешних местах? Тогда мое наблюдение не имеет никакого смысла. — Витус влил раненому в рот порцию лекарства.

— Ты думаешь? А если просто предположить, что эпидемия уже выдохлась?

— Я бы не спешил с такими выводами. — Витус поставил флакончик на землю. Потом снова заговорил с раненым: — Тебе сейчас не будет так больно, Ладино. Но перед тем я хотел бы знать, была ли недавно в вашей банде чума? Да или нет?

Ладино открыл и снова сомкнул губы, но не издал ни звука.

— Это вы уже однажды нападали на нас? Говори! Это очень важно.

— Я не з… знаю. — Голос разбойника был едва различим.

Витус задал еще несколько вопросов, но получил лишь нечто нечленораздельное в ответ. В конце концов Ладино уснул, и Витус оставил свои попытки.

— Все выглядит благополучно, — произнес Магистр.

— А? Что? — Витус даже не заметил, что маленький ученый куда-то отлучался.

— Второй налетчик тоже не заражен. Я обследовал его с головы до ног. Ни одного бубона нигде.

— Слава Богу!

— Пойди-ка поспи. Все равно скоро моя очередь нести вахту, так что я могу тебя сменить уже сейчас.

Витус покачал головой:

— Нет, я останусь рядом с раненым. Иди сам еще вздремни. Этой ночью все равно больше ничего не случится.

Магистр вздохнул:

— Послушай, сорняк, мы что, сейчас будем состязаться в благородстве? Давай проваливай, ты это заслужил! Ну, что уставился-то? Баиньки!

Тот, кто хорошо знал обоих друзей, мог не сомневаться, что они будут еще долго пререкаться, но на сей раз все было иначе. Вопль ужаса, вырвавшийся из груди Фабио, положил конец их перепалке.

— Ну что там опять произошло? — проворчал ученый.

К ним уже бежал, размахивая руками, торговец:

— Dio mío, мои лошади исчезли! Подонки увели их с собой! Я это точно знаю, потому что на закате они паслись совсем рядом и так далеко не могли уйти. — Из глаз великана брызнули слезы. — Никого нет, все пропали! Больше у Фабио никого не осталось — ни Миабеллы, ни деток, ни Буссолы, ни лошадей. О Господи, чем еще ты покараешь меня?!