В том, что дело плохо, я убедился очень скоро. Когда я вознамерился выйти за ворота, я увидел стоящий в конце улицы автомобиль и человека возле того автомобиля. Я на таком расстоянии вряд ли определил бы, кто это, если бы этот тип не перегородил автомобилем улицу, и вот это все мне объяснило. Они собирались провести здесь зачистку по всем правилам полицейско-карательной науки. Только я понять не мог, чего это они ко мне так прицепились, что за ценность такую я для них представлял.

Позже до меня дошло. Полезно иногда бывает самокритично себя оценить и предположить, что ты – не центр вселенной и на тебе свет клином не сошелся. Им был не я нужен, а Наталья, женщина поистине драгоценная, у которой был свой личный миллион баксов. Такими женщинами не разбрасываются. А я им был не нужен до поры. Я просто рядом оказался. Но ведь оказался же, черт побери, вот что самое обидное! И они меня теперь добьют.

* * *

Я думал, что уйду через лес, но недооценил своих врагов и за это едва не поплатился. Я нарвался на одного из них, буквально на него выскочил, хотя его и не увидел. Просто впереди прямо передо мной вдруг шевельнулись кусты и голос невидимого мною человека отрывисто произнес:

– Стоять! Замочу!

Я знал, что шутники тут вряд ли сейчас отыщутся, что тут всерьез, и, не мешкая ни секунды, метнулся за дерево. Тот, в кустах, сразу же в меня выстрелил, но не попал.

Иногда я захаживаю в тир вместе со своими знакомыми, которые служат не скажу вам где, и в том тире мы с ними пуляем изо всякого оружия, в том числе из пистолетов. И должен я вам доложить, что для человека, захаживающего в тир лишь время от времени, стрельба из обыкновенного «макарова» – это одно расстройство, поскольку прицельная дальность стрельбы этого чудо-оружия совсем невелика и без достаточной практики даже расстояние в двадцать шагов до мишени – это уже многовато. Так что сейчас мне надо было только быстро-быстро бежать, и с каждым дополнительным метром разделяющего нас со стрелком расстояния мои шансы на выживание возрастали.

Мне еще стреляли вслед, и даже вроде бы была погоня, но я сумел оторваться. Я забежал на чей-то участок, упал под дерево и какое-то время лежал неподвижно, вслушиваясь в звуки. Кто-то пробежал за забором, тяжело дыша. Потом где-то в отдалении я слышал возбужденные мужские голоса. И еще я слышал звук мотоциклетного движка. Кто-то гонял на мотоцикле по улицам, и когда звук мотора приблизился, я взобрался на забор и уселся, высматривая мотоциклиста. Кажется, это был Кирилл. Или его девушка. Экипировка, по крайней мере, та самая. Да и мотоцикл тоже.

Я сиганул с забора на дорогу и побежал мотоциклисту навстречу. И как раз напротив трансформаторной будки мы с ним встретились. Мотоциклист осадил своего коня японской сборки и сдернул с головы шлем. Девушка. Моя старая знакомая.

– Здравствуйте, мэм! – сказал я. – Тут, кажется, стреляют, мэм.

– Неужели? – засмеялась девушка, расценив мои слова как шутку.

На рычащем мотоцикле. Да в мотоциклетном шлеме. Она действительно могла не услышать пистолетных выстрелов.

– Я не шучу, мэм.

– Прикольно! – смеялась она. – Тут охотники? Зайцев гоняют?

И вдруг перестала смеяться и побледнела. Я проследил за ее взглядом и увидел на своей одежде кровь.

Глаза девушки округлились. Испугалась она. Я осмотрел свою одежду. Нигде нет повреждений. Значит, я не ранен. Не моя это кровь. Скорее всего, испачкался в доме Жоржа.

– Ничего страшного, мэм, – сказал я девушке и даже улыбнулся. – Но тут действительно стреляют. Теперь вы мне верите?

Она испуганно кивнула мне в ответ.

– Сегодня в роли зайца я, – пришлось мне признаться. – Совсем меня загоняли.

– Кто? Бандиты? – все больше пугалась моя собеседница.

– Нет, это возмущенные телезрители, – ответил я с серьезным видом. – Обычное дело, мэм. Бывает, разыграешь кого-то не того, а он потом гоняется за тобой с двустволкой. У меня шестнадцать одних только огнестрельных ранений, мэм.

– Вы все-таки шутите, – заподозрила девушка.

– Немножко, – не стал я ей перечить. – Я пудрю вам мозги, чтобы выцыганить у вас этот вот мотоцикл хотя бы на время.

– Покататься?

– Ну, типа, да.

– Легко! – сказала девушка. – А автограф вы мне дадите?

– Конечно! – обнадежил я ее. – Если хотите, могу даже кровью расписаться.

– Зачем же кровью? – взволновалась моя собеседница.

– Прикольно! – использовал я словечко из ее лексикона. – Я множество автографов роздал, а вот кровью чтобы – этого ни разу. И еще, если честно, – я к вам подлизываюсь. Потому что, кроме мотоцикла, я еще хотел у вас попросить все это…

Я сделал жест рукой, давая понять, что речь идет об экипировке моей собеседницы.

– Я вам и так отдам, без крови, – сказала девушка.

Не кровожадная она совсем оказалась.

– Мне надо выехать из Воронцова, – поведал я. – И чтобы при этом меня не узнали.

– Кто? Телезрители? – слабо улыбнулась девушка.

– Да.

– Но далеко вы не уедете.

– Почему?

– Бензин. Там пустой бак.

А я-то думал, что доеду до Кузубова.

– Что, совсем ничего? – расстроился я.

– Километров пять вы, может, и проедете.

Пять – это уже хорошо. Пять – это уже спасение.

– А до станции здесь сколько? – спросил я.

– Как раз пять километров.

– Тогда договоримся так. Я доеду до станции и там оставлю эту технику под присмотром. А если с мотоциклом что-либо случится, я потом Кириллу новый мотоцикл куплю, так ему и передайте.

– А это не его мотоцикл, а мой.

Все в жизни оказывается иначе, чем представлялось нам поначалу. И слова все лживы, и образы тоже. Ты слышишь слово «вонявка», а после обнаруживаешь, что на самом деле это духи. Дипломат на поверку оказывается запутавшимся в финансовых проблемах челноком, а отпрыск дворянского рода – аферистом из Челябинска. Ты думаешь – любовь, а на самом деле тебя всего лишь охмуряют, чтобы все у тебя отнять. И мотоцикл вот этот, как оказывается, не Кириллу принадлежит, а его девушке. Мы ошибаемся почти всегда и истины не знаем, а если кто-то думает, что знает, тот тоже ошибается, естественно, и в этом все мы равны.

* * *

Облачившись в байкерские одежды и напялив шлем, я стал неузнаваем. Выехав на параллельную улицу, я буквально нос к носу столкнулся с Тропининым. Он шел по улице быстрым шагом и хотя успел себя немного привести в порядок после того, как я его отдубасил, все-таки выглядел неважно. Он бросил в мою сторону злой взгляд и тут же отвернулся, словно устыдился своего непрезентабельного вида. Стоявший в конце улицы у перегородившей дорогу машины парень все это видел, и демонстративное невнимание Тропинина к моей персоне наверняка меня избавило от множества проблем. Я ехал прямо на парня. Он стоял между машиной и забором, загораживая неширокий проезд, и смотрел на меня. Я подъехал к нему вплотную и остановился. Он смотрел на меня и не двигался с места. Пока что я не видел на его лице ни тревоги, ни агрессии. Я был для него всего лишь мотоциклистом, и Колодина во мне он в упор не видел. Я уже знал, что сделаю, если он меня все-таки признает. Крутану рукоятку газа до упора, мотоцикл вздыбится взбесившимся мустангом и понесется на этого парня – отскочит в сторону, ведь он не самоубийца.