На этом этапе администрация стала изучать шансы на «выигрыш». Получив конкретную задачу, военные должны обладать уверенностью в том, что смогут ее выполнить, а для этого они должны верить в свои силы и, что вполне естественно, требовать для достижения поставленной цели все больше и больше людских ресурсов. Их заявления носили позитивный характер, а выдвигаемые ими требования были весьма обширными. Оказавшись перед фактом эскалации войны, Макнамара поинтересовался у председателя Объединенного комитета начальников штабов генерала Уилера, каковы гарантии того, что Соединенные Штаты смогут добиться «триумфа в Южном Вьетнаме, если мы будем делать все, что сможем». На это Уилер ответил, что если «триумф» означает подавление повстанцев и полную зачистку Южного Вьетнама от коммунистов, то для этого потребуется от 750 тысяч до миллиона военнослужащих и до семи лет военных действий. Если под «триумфом» надо понимать необходимость показать Вьетконгу, что он не может одержать победу, то для этого хватит и меньших сил. Не подлежало обсуждению, что национальные интересы служат оправданием использования вооруженных сил в любом количестве. Администрация просто забегала вперед, поскольку не знала, что еще делать. Когда все возможные варианты оказались бесперспективными, политики, вместо того чтобы осмыслить сложившееся положение, решили «поманипулировать рычагами».

Идея Джонсона состояла в том, чтобы воевать и одновременно вести переговоры. Сложнее всего было заставить Северный Вьетнам уйти из Южного Вьетнама (а именно это было главной целью), не переступая рамки ограниченной войны, — то есть совершить невозможное. У Севера не имелось намерений идти на какие-либо уступки некоммунистическому Югу, пойти на такие уступки его можно было вынудить, лишь одержав военную победу. Такую победу Соединенные Штаты не могли одержать без начала полномасштабной войны и вторжения в страну, что было нежелательно. Поэтому цель, которой Америка пыталась достичь в ходе этой войны, была заведомо недостижимой. Некоторые политики это осознавали, но никаких мер так и не было принято, ибо никто не хотел признавать, что Америка потерпела неудачу. Сторонники активных действий, наверное, полагали, что бомбардировки приведут к успеху; у скептиков, вероятно, оставалась смутная надежда, что подвернется какое-нибудь «иное» решение проблемы.

К неудовольствию президента, внезапная смерть скончавшегося в Лондоне Эдлая Стивенсона пролила свет на обстоятельства категорического отказа от посредничества У Тана. Эрик Севарид, сообщивший о том, что именно Стивенсон рассказал ему перед самой кончиной, впервые предал огласке тот факт, что на самом деле Ханой согласился на встречу, предложенную У Таном, тогда как совсем недавно Джонсон заявил на пресс-конференции об отсутствии «малейшего признака» заинтересованности противоположной стороны в проведении этой встречи. В связи с этим «Сент-Луис пост диспэтч» вспомнила, что за год до вступления Америки в активную фазу военных действий Джонсон (или его представитель из Белого дома) не менее семи раз заявил, что Соединенные Штаты не стремятся вести более масштабную войну. Это соответствующим образом ослабило доверие к президенту.

Помимо истории, рассказанной Стивенсоном, стало известно и о провале еще одной мирной инициативы. По просьбе Соединенных Штатов министр иностранных дел Италии Аминторе Фанфани, затем представлявший эту страну в ООН, устроил двум итальянским профессорам, один из которых прежде был знаком с Хо Ши Мином, поездку в Ханой. Столкнувшись с «сильным желанием найти мирное решение», они, как Фанфани написал Джонсону, также сообщили, что условия Хо Ши Мина, помимо четырех пунктов, о которых уже было объявлено, включают в себя прекращение огня на всей территории Севера и Юга. Но лидер Северного Вьетнама согласился начать переговоры, не требуя предварительного вывода американских войск. Поскольку прекращение огня означало, что северовьетнамские подразделения останутся на территории Юга, оно было неприемлемым для США, но Раск обосновал отказ Америки сведениями об отсутствии у Ханоя «подлинного желания вести переговоры без предварительных условий». Информация об этом эпизоде просочилась в прессу, как обычно бывает, когда кто-то хочет придать какому-либо факту широкую огласку.

Выведенный из себя тем, что его выставили как лицо, не заинтересованное в мире, президент распорядился прекратить бомбардировки на время Рождественских праздников и развернул бурную миротворческую деятельность. Подобно почтовым голубям, чиновники совершали полеты в столицы Запада и Востока, создавая видимость поисков путей к переговорам. Так, Гарриман совершил кругосветное путешествие, посетив Варшаву, Дели, Тегеран, Каир, Бангкок, Австралию, Лаос и Сайгон; преемник Стивенсона в ООН Артур Голдберг побывал в Риме, Париже и Лондоне; Макджордж Банди нанес визит в Оттаву; вице-президент Губерт Хамфри посетил Токио, а два помощника госсекретаря отправились с визитами в Мехико и столицы африканских государств. Из этой показухи ничего не вышло, за исключением того, что она способствовала усилению давления на Джонсона с целью заставить президента продлить срок прекращения бомбардировок. Срок продлили еще на 37 дней, что, как было объявлено, преследовало цель удостовериться, что у Ханоя есть желание вести переговоры. Но все было тщетно. Ханой, который постоянно помнил о своей главной цели, мало чего мог ожидать от переговоров.

Несмотря на то что бомбардировки возобновились и война стала приобретать все более жестокий характер, поиски путей урегулирования продолжались. Казалось, что начавшиеся в середине 1966 года переговоры в Варшаве с польскими посредниками идут успешно, но в решающий момент американские воздушные удары, целями которых впервые стали объекты, расположенные в Ханое и вокруг города, привели к одностороннему выходу Северного Вьетнама из переговорного процесса. Этот эпизод показал, что ни одна из сторон, в сущности, не желает, чтобы переговоры были успешными. С характерной для него беспощадной точностью Макнотон определил, какая дилемма стоит перед Соединенными Штатами: стремление одержать победу может привести к достижению компромисса, но стремление достичь компромисса может привести только к поражению, потому что «снижение приоритетов с победы до компромисса… позволит ДРВ (Северному Вьетнаму) почувствовать запах крови».

Война приобретала все более омерзительный характер: тела, обожженные напалмом, поля и леса, обработанные дефолиантами, военнопленные, подвергающиеся пытками, постоянно растущие списки потерь… Она также становилась все более дорогой и теперь стоила 2 миллиарда долларов в месяц. Вследствие продолжавшейся эскалации войны численность американских войск во Вьетнаме в апреле 1966 года достигла 245 тысяч человек, и в Конгресс направили запрос о выделении 12 миллиардов долларов на дополнительные военные расходы. Прибытие американских войск на поле боя приостановило успешное наступление Вьетконга, целью которого было взятие под контроль всей страны. Сообщалось, что повстанцы бросают свои базы, поскольку они вынуждены постоянно находиться в движении, и теперь, вследствие падения морального духа и дезертирства, им труднее перегруппироваться. По американским подсчетам, их потери и потери северовьетнамских подразделений постоянно росли; допросы пленных показывали, что противник утратил боевой дух; казалось, американцы близки к достижению заветной цели.