– И правда, – согласился Сетенай, обнимая его. Он снова засмеялся, и звук его смеха разливался в груди Тала. Тал нащупал дверную ручку и ввалился спиной в спальню, больше не заботясь о том, похож ли он на человека, который контролирует свою судьбу, или на самом деле он дурак с подгибающимися коленями и наполовину расстегнутой рубашкой.

Он почувствовал, как замер Сетенай, и обернулся, хотя какой-то мерзкий голос в его голове уже злорадствовал: А я предупреждал, Талассерес.

И, конечно же, в комнате была Оранна, сидевшая на подоконнике. Будь она кошкой, ее хвост мотался бы туда-сюда от удовольствия, но поскольку она была просто ужасной стервой, то она улыбалась.

Эта улыбка говорила: я знаю о твоей флердоранжевой воде, новой прическе, красивой рубашке. Я знаю все, что ты сделал, чтобы попасть сюда, Талассерес Чаросса, и хочу, чтобы ты понял: мне даже не нужно стараться, чтобы быть лучше тебя.

Сетенаю понадобилось больше времени, чтобы смириться с неизбежным. Он отпустил Тала и влетел в каюту, бормоча заклинание и пытаясь отыскать перчатки. Тал почувствовал знакомый привкус крови в гортани, когда воздух начал гудеть.

Оранна держала одну из перчаток двумя пальцами и улыбалась. Другую она уже надела на левую руку. Сетенай, должно быть, оставил их по глупости в своей комнате. Хорошо, что Реликварий был там, где всегда – запертый в сейфе в хранилище корабля.

– Добрый вечер, Белтандрос, – сказала она.

Сетенай застыл на месте. Треск энергии в воздухе утих, но не полностью, он клубился внутри и вокруг мага, все более заостряясь.

– Оранна, – сказал он. – Какой приятный сюрприз.

– Спасибо, – сказала она, болтая ногами.

– И как, во имя Благородных Мудрецов, ты выбралась из одиночной камеры?

– Не хочу ставить твою охрану в неловкое положение, – заявила Оранна. На Тала она даже не смотрела. – Возможно, тебе стоит выбирать их за какие-то другие качества, а не только угодливость?

Оранна встала с подоконника, шурша подолом, и натянув вторую перчатку, разгладила ее.

– Прошу, не делай резких движений, – сказала она. – Я просто хочу поговорить. – Она застыла в изящной позе, не приближаясь, и не сводила с Сетеная глаз.

– Если бы ты собиралась поговорить, ты бы не надела это платье, – заметил Сетенай.

Кроме перчаток, на ней было длинное шелковое платье винного цвета. Тал не увидел в нем ничего особенного, разве что оно было дорогое, но, опять же, его не очень интересовали подобные вещи.

– Ты всегда так галантен, Белтандрос, – протянула она. – Давай обсудим это в твоем кабинете.

Она прошла мимо – ее взгляд едва скользнул по Талу, словно он был невзрачной подставкой для ног, – и заняла кресло мага у камина. Сетенай последовал за ней.

Тал ничего не сказал и остался на месте. Подниматься на ноги не было смысла. Как только они исчезли из поля зрения, он свернулся на полу, обхватив колени руками.

Этого следовало ожидать. Единственное, в чем он не сомневался – так это в том, что вселенная была просто неспособна дать Талассересу Чароссе передышку. Ему и без того было достаточно доказательств в поддержку этой гипотезы, но вот, пожалуйста: приоткрытая дверь, через которую был отлично слышен весь разговор в кабинете.

– Я здесь не для того, чтобы уговаривать тебя, Белтандрос, – говорила она. – Уверена, ты понимаешь, что находишься не в лучшем положении для ведения переговоров. Твои перчатки у меня, а без них ты не можешь излучать энергию.

– Неужели?

– Я поняла это много лет назад. Это твой предохранитель. – Сетенай фыркнул, но она продолжала: – Щит. Это первая часть секрета. Я знала это в теории еще до нашей встречи. Тебе нужно что-то, чтобы защитить свое тело от воздействия магии. Я не ошиблась?

– Если ты так уверена в своих заключениях, то мой ответ тебе не требуется, – заявил Сетенай. Он встал и принялся ходить по кабинету – Тал узнал его шаги.

– Что ты делаешь? – спросила Оранна.

– Я уверен, что рано или поздно ты перейдешь к делу, – сказал Сетенай. – А пока я прикурю сигару.

Она засмеялась.

– Кто-нибудь давно должен был убить тебя.

– Ты точно не хочешь меня уговорить? – спросил Сетенай. – Я бы предпочел, чтобы меня уговаривали.

Тал безнадежно оглядывался вокруг в поисках выхода, но выхода не было, разве что он решит выпрыгнуть из окна: хотя с учетом всего происходящего, это не казалось такой уж отвратительной перспективой.

– Я знаю, кто ты, Белтандрос, – сказала она. – Меня поражает, что никто больше не догадался. Никто никогда не спрашивал тебя, откуда ты? Или о твоей семье? Где ты заработал деньги или научился магии? Не в Тлаантоте, это точно, и все же ты канцлер уже более сорока лет, не считая пары лет в изгнании.

– Я учился повсюду, – сказал он. Тал, невольно ловивший каждое слово, заметил в его голосе настороженную нотку.

– А до этого ты был астрономом в Салкании. Сто лет назад служил советником одного из кланов в Дамогаде. А еще на сто лет раньше в Тлаантоте правил первый канцлер Сетенай. У меня найдутся подтверждения всему этому и многому другому.

– А ты не сидела сложа руки, – заметил Сетенай. Тал встал и, подкравшись к двери в кабинет, заглянул в комнату: они сидели лицом друг к другу, опустив головы, как будто приготовились к схватке за ценный приз.

– Как и ты, кажется, – сказала она. – Если я ошибаюсь, открой Реликварий и докажи это.

Сетенай затянулся сигарой.

– Ты разве не слышала? Он открывается только перед троном и земной обителью Тысячеглазой Госпожи.

Оранна пронзительно рассмеялась.

– Я знаю. Антрацитовый Шпиль превратился в руины после падения Старой Ормарии несколько тысяч лет назад, и все же оттуда ведет черный ход в твое поместье. – Она встала с кресла и подошла к нему, как будто подначивая его бросить ей вызов.

– Знаешь, что всегда меня интересовало? – спросила она. – Если трон Ирискаваал действительно был разбит, что стало с осколками? Тысяча фрагментов, и каждый пытается понять, что он утратил, и у каждого лишь тень силы и ярости.

– Разумеется, есть Сирена, – сказал Сетенай. – И я слышал, что ты освободила какое-то несчастное существо из Пустого Монумента…

– Нет, – сказала Оранна. – Два фрагмента не объясняют ничего. Осколки должны были долететь до каждого из миров. Мы бы не смогли оправиться от этих ран.

– И что же ты хочешь этим сказать? – спросил он. – Что трон цел?

– Не в том виде, как раньше, – сказала Оранна. – Ирискаваал знала, что ее народ предал ее, и что враги ведут на нее охоту. Поэтому она пришла к самым доверенным и любимым из своих последователей, и вместе они составили план. Я не ошибаюсь, Белтандрос?