Смерть была нежной – сухой песок и прохладная вода. Волны разбухли, разбились, отступили. Мысли и воспоминания ускользали, будто маленькие рыбки.

Не сразу до Ксорве дошло, что это был сон и что она должна проснуться. Она лежала на спине и чувствовала, как затягиваются ее раны. Кожа и плоть кипели, вставая на место.

Жгучее ощущение заживления сменилось предчувствием боли. Ксорве осторожно провела рукой под рубашкой. Кто-то перевязал ее. Если не шевелиться, совсем не больно. Она слышала шум ветра и волн и что-то, похожее на сдерживаемый плач.

Сглотнув застоявшийся во рту сгусток крови, Ксорве попробовала поднять голову. Мышцы затекли – но едва ли сильнее, чем после сна на каменном полу.

Неподалеку от нее, у подножия зазубренного бетонного шипа, свернулась калачиком Шутмили. Она зажимала рот и нос окровавленными рукавами, пытаясь приглушить рыдания.

Подглядывать казалось неприличным. Что, если Шутмили хочет побыть в одиночестве? Ксорве пыталась решить, что же ей сказать, но тут она неудачно повернулась и застонала от боли, прикусив губу.

Шутмили повернулась на звук, опустив рукава. Глаза опухли и покраснели от слез, лицо осунулось. Она молчала, губы подрагивали, и наконец Ксорве позвала ее по имени.

– Ксорве! – воскликнула Шутмили, садясь рядом. – Ты давно проснулась?

– Только что. Это ты меня исцелила? – спросила Ксорве, жалея, что не успела подготовиться к этому разговору.

– Мы с Оранной. С тобой все будет хорошо. Просто какое-то время будет сильно болеть, но это пройдет.

– Где мы? – Трудно было рассмотреть все, не шевелясь. Их окружала цепочка очень острых бетонных шипов, размером куда больше самой Ксорве.

– Все еще на крыше Могилы Отступницы, – объяснила Шутмили. Как и Ксорве, она смотрела на ближайший шип. – После того, как ты… после того, как я подумала, что ты… я на какое-то время потеряла контроль. Но в твоем катере закончилось топливо. Оранне пришлось приземлиться, чтобы не разбиться. Она… она сейчас осматривает тела.

– Как ты? – спросила Ксорве.

Длинная пауза.

– Боги хранят меня, Ксорве, – в конце концов произнесла Шутмили. – Ты видела, что я устроила.

– Да.

Шутмили прикусила губу, сдерживая дрожь.

– Смерть лучше осквернения, – сказала она. – Я собиралась сброситься с крыши, как только Оранна отойдет, а ты будешь вне опасности. Так было бы справедливо. Но я не могу заставить себя сделать это.

– Ну… хорошо, – сказала Ксорве, чувствуя себя каким-то очень тупым инструментом. – Ты же не хочешь умереть?

– Нет, не хочу, – сказала Шутмили. – Вот что хуже всего. Или… нет, хуже всего то, что я не особенно раскаиваюсь. Я ненавидела Жиури.

– Ее смерть меня не слишком расстроила, – сказала Ксорве.

– Но я убила ее, – сказала Шутмили. – И остальных. И мне это понравилось – то есть не само убийство, оно не вызывало никаких чувств, как будто просто срываешь цветы. Но я не могу отделаться от мысли, что это лишь доказывает их правоту.

– Насчет чего? – спросила Ксорве.

– Ну, что я… все это время… что бы я ни делала… – она несколько секунд с вызовом смотрела на Ксорве, а потом опять вытерла глаза рукавом.

– Послушай, – сказала Ксорве, – я знаю, каково это – жить с последствиями того, что ты сделала. Что бы ни послужило причиной.

– Я просто хотела бы ощутить вину, но я… Я не знаю, что мне для этого нужно было сделать.

– Я понимаю, – сказала Ксорве.

– Ты, наверное, думаешь, что я какое-то чудовище, – сказала Шутмили.

– Шутмили, – ответила она. – Если ты чудовище, то и я тоже. – И, не успев подумать о том, что она делает, она взяла Шутмили за руку.

Ксорве ожидала, что Шутмили отдернет ладонь от потрясения или смущения, но та этого не сделала. Они молчали, их руки по-прежнему соприкасались.

– Ты сможешь с этим жить, – сказала в конце концов Ксорве, не осмеливаясь посмотреть подруге в лицо.

– Надеюсь, – сказала Шутмили.

Долгая пауза. Пальцы Шутмили медленно разжались, и она провела большим пальцем по костяшкам Ксорве.

Не успела Ксорве как-то отреагировать, Шутмили отдернула пальцы. Приближалась Оранна.

– Ты проснулась, – заметила она равнодушно, как если бы Ксорве сделала новую прическу. – Тем лучше. У нас не так много времени. Думаю, речь идет не о днях, а о часах. Похоже, Шутмили не додумалась уничтожить охранников, когда они бежали отсюда.

– Прошу прощения, – кисло сказала Шутмили.

– Что сделано, то сделано. Скоро слухи дойдут до материка, если еще не дошли, и до наступления ночи здесь будет целая стая инквизиторов. Выбор у нас один – сражаться или сдаваться. Надеюсь, вам и так ясно, какой путь я выбираю.

Лицо Шутмили напряженно застыло.

– Возможно, вам двоим удастся уйти, если катер еще способен взлететь.

– Ты хочешь сказать, без тебя? – уточнила Ксорве. – Нет.

– Прошу тебя, – сказала Шутмили. – Они будут преследовать меня вечно. Но они забудут о тебе, если разберутся со мной.

– Нет.

– Ксорве, ты не должна этого делать. Ты не умеешь так сражаться.

– Я не могу так ходить. Но я больше не брошу тебя, – сказала она. Казалось, Шутмили на секунду испытала облегчение, и это обнадежило Ксорве.

– Тогда вы должны сдаться, – сказала Шутмили. – Вы обе. Скажите им, что я вас заставила.

Оранна засмеялась.

– Я видела, как твои соотечественники обращаются с заключенными.

– Если ты сбежишь и тебя поймают, смерть неминуема, – сказала Шутмили.

– Меня готовили к смерти, смерть была моим главным предметом изучения. Я не боюсь конца, – сказала Оранна, подводя черту под обсуждением.

– Ксорве? – в отчаянии произнесла Шутмили.

– Думаю, я провела достаточно времени с твоей тетей, чтобы понять, что карсажийская тюрьма мне не понравится, – сказала Ксорве. Она снова взяла Шутмили за руку, больше не переживая, что это увидит Оранна. – Нас троих готовили к смерти. Лучше мы выберем ее сами.

Через мгновение Шутмили кивнула.

– Что же, – сказала она. – Мне остается только порадоваться. Что мы здесь все вместе.

– Радуйся сколько влезет, – сказала Оранна. – А вот я зла. – Она ухмыльнулась. – Как известно, силы иссякают. Но не сейчас.

Оставив Ксорве отдыхать, Оранна с Шутмили отправились на разведку. Если карсажийцы рассчитывают взять их живыми и не станут заливать крышу Могилы Отступницы очищающим огнем, Оранна сильно осложнит им жизнь.

Они переходили от одного бетонного шипа к другому, возводя заграждения из осколков камней. Шутмили почти сразу же научилась это делать. Она и впрямь была очень способной. Оранна подумала, что приятно наконец-то иметь возможность доверять кому-то в работе.