Дверь теремка на улице Дальней распахнулась, и на крыльцовылетела та самая иностранка, которую собирались взять «на месте преступления»шофер и пассажир «Москвича». Она оттолкнула кого-то, кто явно пытался втащитьее обратно в дом, и крикнула:

– Раздумала! Не буду! Я же говорю, что не буду! Отстаньте отменя!

Она с силой шарахнула дверью о косяк, и, видимо, захлопнулсяанглийский замок. Из-за двери мужской голос крикнул:

– Дай еще трешку! Я тебе еще что-нибудь расскажу!

Но иностранка не слушала. Слетела по ступенькам и,размахивая сумкой, кинулась прочь от дома. Но, выскочив на дорогу, замерла,растерянно озираясь, будто забыла, в какую сторону идти.

Молодые люди прыгнули в свой «Москвич» и замерли. Ситуациявозникла нештатная, заранее не предусмотренная. Как тут быть, они совершенно непредставляли.

– Надо позвонить, связаться с начальством, – пробормоталшофер. – Не знаешь, где тут поблизости есть телефон?

– По-моему, только на площади Горького, возле Дома связи, –пожал плечами пассажир. – Да ты только посмотри, что делается!

Темно-синяя «Волга» – та самая, которая отъехала отсюдакаких-то полчаса назад, – лихо завернула в улочку, резко тормознула. Дверцараспахнулась, из машины выскочил молодой человек в белой рубашке и черныхбрючках, весь такой франтоватый, принаряженный, словно с танцплощадки сорвался,– и замер напротив иностранки. И она замерла.

 Они молча смотрели друг на друга.

– Ты с ума сошла, – проговорил наконец Георгий. – Ты простос ума… Как ты могла это сделать? – И заорал: – Как ты могла?!

Рита испуганно моргнула.

– Ты уже это сделала? Ну, говори! – надсаживался Георгий.Казалось, еще минута – и он ее просто убьет.

Рита отшатнулась. Покачала головой:

– Я ничего не сделала. Я испугалась. Я… передумала. – Ивдруг спохватилась: – А ты откуда знаешь?

Словно бы только сейчас Рита заметила «Волгу».

– Федор, ты… Зачем ты это…

– Может, вас куда отвезти, чтоб поговорили? – мрачно спросилЛавров. – Вдруг да и договоритесь до чего-нибудь.

– Нам не о чем говорить! – вскинула голову Рита. – Этоникого не касается, кроме меня.

– А меня?! – снова закричал Георгий. – Да разве можно былоэто от меня скрывать?!

– Ты же от меня скрывал, что твой отец служил в НКВД!

– Да я и сам этого не знал! Ну и что, подумаешь, НКВД! Твойотец вообще белогвардеец, но я же молчу!

Они уставились друг на друга, опешив.

– Поехали отсюда, ребята, – сказал Федор Лавров, тоскуя ивеселясь, сам не понимая почему. То есть насчет тоски все было понятно, а вот свесельем обстояло сложней. – Нашли место отношения выяснять!

Рита вдруг покачнулась, схватилась за горло. Сказаласдавленно:

– Я не могу… Меня снова тошнит. Меня сейчас, кажется…

– Тебе надо что-нибудь съесть, – испуганно произнес Георгий.

– Ой нет, не говори о еде! – застонала Рита, делая нескольконеверных шагов в сторону высоченных лопухов, заполонивших весь газон, ноГеоргий поймал ее за руку.

– Значит, у тебя будет девочка, – заговорил он авторитетно.– Мама говорила, что, когда она была беременна мной, ее вообще не тошнило. Ниразу. А когда Веркой – беспрерывно. Это я уже сам помню. Она то и дело пилакапустный рассол и ела хлеб. А еще ей помогал творог со сметаной. Но большевсего – пельмени.

Рита слушала, как зачарованная.

– Тогда как раз пельменная открылась на Краснофлотской, уголНижегородской, и мама туда каждый день заходила по пути на работу, в свойгоспиталь, – продолжал Георгий. – Пельмени там, бабушка говорила, такие, чтолучше сразу умереть, чем съесть: тесто вареное отдельно, мясо отдельно, а мамапо две порции брала и с таким удовольствием ела… Потом она говорила, чтоВерунька наша потому толстушка, что ее еще до рождения пельменями закормили.Может, мы пойдем в ту пельменную, а? Отсюда недалеко, минут десять ходу. Пошли,а? Тебе сразу легче станет.

– Нет уж, – влажным голосом сказала Рита, опуская глаза. –Чтобы потом у меня родилась дочка толстая…

– Ну и подумаешь, – улыбнулся Георгий. – Я все равно буду еелюбить. И тебя тоже. Всегда!

Рита покачала головой:

– Ты забыл? Нам нельзя. Мы можем быть вместе только нанеобитаемом острове.

Георгий чуть нахмурился, потом лицо его разгладилось:

– Я отвезу тебя на необитаемый остров хоть сегодня!

– А на какой? – чуточку даже испуганно спросила Рита. – Какон называется?

– Он называется Доримедонтово. Но сначала – в пельменную!

И, взяв Риту за руку, Георгий повел ее за собой, какдевочку.

Синяя «Волга» и зеленый «Москвич» стояли на улице Дальней дотех пор, пока эти двое не скрылись из виду. Сначала уехал Лавров. Потом парни в«Москвиче». Больше делать здесь было нечего.

«Танечка, Рита, если вы читаете это письмо, значит, всевышло так, как я опасался. Не зря, значит, Инночка, бедная моя, снилась мне, незря у меня такое странное предчувствие, что я обязательно должен это письмонаписать и вам все рассказать. Нельзя, значит, откладывать на завтра то, чтонужно сделать сегодня.

Таня, Рита, вы последние дорогие и родные мне люди, которыетолько остались в мире, а между тем я перед вами очень виноват, но вы никогдане узнаете, в чем. Просто – отпустите мне грехи мои, потому что не ведал я, чтотворил. Вы даже простить меня не сможете, потому что не знаете, в чем вина моясостоит, ну а с тем человеком, который это знал, я, очевидно, встречусь скоро…Нет, коли вы письмо читаете, значит, я с ним уже встретился и то ли пал наколени перед ним, то ли еще что-нибудь этакое сделал – что в тех мирах, куда япопал, означает мольбу. Надеюсь, что и там повинную голову меч не сечет. Аможет, не зря я на смех поднимал всякую религиозную чушь и сейчас вокруг менятолько мрак и тьма?