Но это притворство было связано в первую очередь с ними. В последние годы правления Елизаветы фрейлинам приходилось тратить массу времени, гримируя королеву и пытаясь скрыть признаки старения. Хотя королева всегда носила парики цвета собственных волос, теперь под ними скрывались редеющие седые волосы. По некоторым материалам можно предположить, что королева начала седеть в довольно молодом возрасте. Локон седеющих рыжих волос, хранящийся в Уилтон-Хаусе, королева Елизавета якобы подарила Филиппу Сидни в 1572 году, когда ей было тридцать девять лет, хотя в других источниках мы находим дату 1582 год. К 1596 году, когда Елизавете было за пятьдесят, ее знаменитые рыжие кудри стали седыми. В этом году епископ Сент-Дэвида в Уэльсе нанес королеве оскорбление, сказав во время проповеди, что «время осыпало мукой ее волосы».

С 80-х годов парики королевы представляли собой копну кудрей. Волосы завивали специальными щипцами, изготовленными королевским мастером. Щипцы нагревали на огне, а затем завивали ими волосы. В последние годы правления парики Елизаветы стали еще более пышными. Причудливые новые парики изготавливала «шелковщица» королевы Дороти Спекерд, которая в 1602 году получила вознаграждение за «шесть голов волос, двенадцать ярдов локонов и сто изделий из волос»[719]. К концу правления у Елизаветы насчитывалось более восьмидесяти париков.

Чтобы скрывать морщины, на лицо королевы накладывали все более толстый слой грима — «маску юности» по итальянской моде. Елизавету воспитывали в духе итальянского гуманизма, и она всегда была подвержена итальянскому влиянию. И вскоре юную красоту первых лет правления сменила раскрашенная маска, столь любимая итальянскими дамами. Придворные, как всегда, быстро подхватили новую моду. В сатирической пьесе того времени говорилось о том, что сегодня «редкое лицо не раскрашено». Авторы смеялись над лондонскими женщинами, стремящимися к вечной красоте:

Королева пыталась избавиться от морщин на лбу, регулярно накладывая на кожу творог из поссета — молочного напитка с добавлением сахара, вина или эля. Она пользовалась очищающим лосьоном, приготовленным из двух только что снесенных яиц со скорлупой, квасцов, сахарной пудры, буры и маковых семян, истолченных с водой. Считалось, что это средство отбеливает и смягчает кожу, делая ее более гладкой.

Когда кожа Елизаветы была очищена и умащена, все ее лицо, шею и руки покрывали белилами (смесь свинцовых белил с уксусом), чтобы добиться самого светлого оттенка. Благородные дамы должны были быть бледными, поскольку они вели жизнь в лени и отдыхе. Загорелыми были те женщины, которым приходилось долгими часами работать вне дома. Губы и щеки Елизаветы красили красной пастой, приготовленной из воска, кошенили и растительных красителей, а глаза подводили сурьмой.

Хотя эти средства и помогали скрывать следы времени, многие из них были настолько ядовитыми, что приносили больше вреда коже, чем процесс старения. Особенно вредными были белила. Они могли вызвать серьезное отравление свинцом, сушили кожу и вызывали выпадение волос. Один современник с отвращением писал: «Те женщины, что наносят их на лица, быстро стареют и седеют, потому что это средство стремительно вытягивает естественную влагу из их плоти»[721]. Мышьяк и сурьма также широко использовались в косметике. Это очень ядовитые металлы, обладающие массой побочных эффектов. Они вызывают раздражительность, перемены настроения, головные боли и бессонницу, а также серьезные расстройства дыхания и повреждения внутренних органов. Вполне возможно, что печально известная раздражительность Елизаветы могла быть связана с ее косметикой.

Но Елизавета так отчаянно стремилась сохранить свой нестареющий облик, что продолжала пользоваться этими токсичными средствами. Она каждый день накладывала их на лицо. И только несколько самых приближенных дам видели, что скрывается за этой маской. Возможно, на лице королевы остались следы от перенесенной в 1562 году оспы, поэтому толстый слой грима был необходим для создания иллюзии юности. Придворные дамы мгновенно стали льстить своей монархине, подражая ей, поэтому до самого конца правления Елизаветы в моде был толстый слой грима на лице и огромный парик.

Каждый вечер Елизавета удалялась в личные покои, где фрейлины снимали темно-рыжий парик, украшения и другие аксессуары и начинали смывать толстый слой грима, покрывавший ее лицо, грудь и руки. Для этого они использовали ароматизированное мыло, которое приобрело популярность у модной элиты Лондона в последние годы XVI века. Избавившись от всех царственных украшений, Елизавета снова превращалась в обычную женщину.

Королева всегда была падка на лесть придворных. Но если раньше лесть эта была искренней, то теперь Елизавета страстно жаждала ее услышать. Опасаясь, что придворные дамы могут ее затмить, она однажды спросила у французского гостя, что он о них думает. Он сразу же ответил, что не в состоянии «оценить звезды в присутствии солнца»[722]. Елизавета была очень довольна, поскольку тактичный гость очень точно определил ту роль, которую она отвела придворным дамам. Но даже в лучших своих нарядах и украшениях королева не могла превзойти юной красоты своих фрейлин.

Не могла она управлять и их поведением. Ее хватка ослабела, и в 90-е годы строгие в прошлом моральные устои начали сдавать свои позиции. Молодое поколение придворных дам не собиралось следовать старомодным принципам королевы. Они, в отличие от их старших коллег, не собирались идти на жертвы во имя преданности королеве. Скандалы, тайные побеги и беременности становились все более частыми. Один из гостей при английском дворе сообщал: «В Лондоне говорят, что все фрейлины королевы таковы». Он добавлял, что, хотя Элизабет Саутвелл была удалена из личных покоев королевы по причине «слабости в ноге», в действительности она забеременела от «господина Вавайзера»[723].

В 90-е годы причиной еще более громкого скандала стала Элизабет (Бесс) Трокмортон. Бесс пришла на службу в личные покои королевы в 1584 году, когда ей было девятнадцать лет. Интеллигентная, остроумная, услужливая Бесс была настоящей красавицей и обладала врожденным чувством стиля. Среди множества ее почитателей был знаменитый путешественник, сэр Уолтер Рэли, добившийся признания благодаря экспедиции в Новый Свет. Он же был истинным фаворитом королевы. Хотя Рэли был на двадцать один год моложе Елизаветы, он писал ей романтические стихи и письма, в которых восхвалял ее красоту. Елизавете такое внимание было приятно, и она настолько благосклонно относилась к фавориту, что это стало причиной скандала при дворе. В декабре 1584 года иностранный гость при дворе был поражен весьма откровенным поведением королевы и Рэли. Он описывал, как Елизавета коснулась «пальцем его [Рэли] лица, словно заметив на нем пятно, и собиралась стереть его своим платком; но, прежде чем она успела сделать это, он стер его сам»[724].