имеют право пользоваться” (Руссо Ж.-Ж. Юлия, или Новая Элоиза. М., 1968. С. 479. — Пер. Н. Немчиновой).

Это одно из трех произведений, созданных весной 1787 г. (наряду с “Гимном справедливости”, наст. изд. “Гимн Франции”, и “Посланием о моих произведениях”) и свидетельствующих об отклике поэта на предреволюционную обстановку. В этой буколике, одной из немногих у Шенье, построенных строго по законам жанра, происходит столкновение идиллии с “антиидиллией”, выявляется хрупкость искусственного мирка рококо, неспособного уберечься от надвигающегося мрака. При всем просветительском пафосе разоблачения тирании, сочувствия рабу, ставшего злым в силу обстоятельств, основная мысль произведения: раб страшен как потенциальный тиран. Отсюда пессимистическая окраска всей буколики, в которой последнее слово остается за рабом.

В оригинале Шенье фигурируют козопас и овчар.

<5> Больной юноша

Впервые упомянуто Шатобрианом. Процитировав фрагмент “Хромида юного зову...”, он отметил: “Другая идиллия, под названием “Больной”, слишком большая, чтобы ее цитировать, полна самых трогательных красот” (Chateaubriand. Р. 422).

П. Димов указал античный источник этого стихотворения: роман Т. Продрома “Приключения Роданты и Досиклеса” (См.: Dimoff. Т. 2. Р. 298).

Произведение Шенье стоит в ряду идиллий, изображающих любовь в духе античных представлений о ней, т.е. как тяжкий недуг, наваждение (Ср. “На Иде стонешь ты ...”, “Из Еврипида”).

Среди подражаний этой поэме отметим сразу несколько, появившихся в журнале “Мюз франсез” (1823—1824): “Больная девушка” А. де Сен-Вальри, “Юная умирающая мать” г-жи де Тастю, “Жалоба” А. Мишеля, “Двойная агония” Н. Ламарка.

В ст. 93 перевода внесена правка.

Переводил Авр. Норов, подражал П. Вейнберг.

<6> Нищий

Сохранился прозаический набросок поэмы.

П. Димов отметил близость описаний пира у Шенье и в романе Ж.-Ж. Бартелеми “Путешествие юного Анахарсиса в Грецию” (1788; См.: Dimoff. Т. 2. Р. 276), из чего следует, что “Нищий” написан не ранее 1788 г. (См. также: Kramer С. André Chénier et le “Voyage du jeune Anacharsis” // Neophilologus. Gröningen, 1947. N 31. P. 29—36).

Стихотворные фрагменты поэмы (в смеси с прозаическим пересказом) были впервые опубликованы в “Журналь де Пари” 16 и 19 февраля 1812 г., а затем перепечатаны Ф.-Ж.-М. Файолем (литератором и математиком) в книге под названием “Литературная смесь из неизданных фрагментов Дидро, Кейлюса, Тома, Ривароля, Андре Шенье и др.” (1816). Публикуя «Эпические фрагменты неизданной поэмы Андре Шенье, озаглавленной “Нищий”» вслед за “Рассуждением в стихах об описательных поэмах” М.-Ж. Шенье, Файоль писал в предисловии: «Нам захотелось объединить стихотворения двух братьев и мы вслед за этим произведением помещаем фрагменты эпической поэмы Андре Шенье, где есть одновременно простота Феокрита и возвышенность Гомера.

В заключение отметим здесь названия сочинений Андре Шенье, оставшихся неопубликованными: план поэмы о завоевании Перу [речь идет о поэме “Америка” — Е.Г.], фрагменты “Искусства любви”, библейская поэма [т.е. неоконченная поэма “Сусанна” — Е.Г.] и несколько книг “Элегий”» (Fayolle. Mélanges littéraires, composés de morceaux inédits de Diderot, de Caylus, de Thomas, de Rivarol, d’André Chénier etc. P., 1816. P. vij-viij).

Один из источников поэмы — описание встречи Одиссея и Навзикаи в VI книге “Одиссеи” Гомера.

В “Нищем”, как и в “Слепце”, Шенье стремится до мельчайших подробностей передать атмосферу древности, ее быт, дать почувствовать своеобразие ее обычаев, в данном случае — законов гостеприимства. Герой поэмы “Нищий”, как и герой поэмы “Слепец” — личность, возвышающаяся над окружающими, но если Гомера отличал творческий дар, то Клеота — сила страдания, полнота одиночества. Описание его одиноких блужданий, отторженности от всех людей, обретает предромантический колорит за счет превращения образов внешнего мира в знаки “вселенского” страдания, изображения фигуры страдальца на фоне устрашающих, грандиозных природных явлений.

В ст. 297 перевода внесена незначительная правка.

<7> Мназил и Хлоя

Пробуждение чувства любви в робких и целомудренных юношах и девушках — одна из частых тем рококо, восходящая, впрочем, к античности (роман Лонга “Дафнис и Хлоя”); ср. живопись Ф. Буше, Ж.-Б. Греза, скульптуру Клодиона. Однако не фривольность, а несколько манерная наивность, легкая грусть, мечтательность, характерные для рококо, привлекают Шенье. В этой буколике достигается эффект подлинного “поочередного” пения: симметрия реплик (сперва их по шесть, затем по четыре, наконец по две), мерный, мелодичный стих создают впечатление свирельного напева.

Ст. 7—9 переводил Авр. Норов. Подражал Н. Щербина.

<8> Лидэ

Первые восемь строк составляют в рукописи отдельный фрагмент и восходят к библейской “Песни песней” (1,5—6). В рукописи его завершают еще две строки, опущенные Латушем:

Не стала б я бежать без устали туда,

Где бродят не твои, но чуждые стада.

Тональность этого стихотворения (страстность в сочетании с некоторой суровостью) отлична от тональности следующего фрагмента, который в рукописи предварен пометой: “Женщина, поэтесса, поет так” (что, быть может, означало намерение Шенье сделать этот монолог частью диалогической идиллии).

Тема приобщения к тайнам любви, когда грань между детством и юностью еще зыбка, материнский тон более искушенной женщины, берущей на себя активную роль по отношению к подростку с “девическим взглядом”, общая атмосфера истомы и размягченности — все эти черты сближают данный фрагмент с эротическими сценками в духе рококо.

Предпоследняя строка слегка изменена Латушем, а последняя опущена, в подлиннике: “... назойливую рать // Летучих непосед, без умолку звенящих, // Которых так влекут уста беспечно спящих”.

Отзвуки этой идиллии различимы в стихотворении Пушкина “Сафо” (1825; см.: Кибальник С.А. Русская антологическая поэзия первой трети XIX века. Л., 1990. С. 195).

Переводили А. Ротчев, Н. Греков, А. Фет, А. Суворин. Подражал А. Кондратьев.

<9> Аркас и Палемон

Заглавие и имена действующим лицам этой идиллии были даны Латушем. Речь Палемона — близкое подражание первым четырем строфам оды Горация (Кн. II, 5). Используя античный источник, Шенье “вписывает” его в контекст эротической поэзии рококо: здесь вновь и особенно настойчиво обыгрывается возраст между детством и юностью героини, нанизываются изощренные сравнения, имеющие прозрачный эротический смысл.

В подлиннике в конце еще две строки: “Каштана скорлупа, как долго ни кололась, // Отпугивая всех, сегодня раскололась”.

Переводили Авр. Норов, И. Крешев. Подражал Н. Щербина.

<10> Вакх

Источники: Овидий. Метаморфозы. Кн. IV, 11 и далее; Наука любви. Кн. I, 527—568.

Стихотворение принадлежит к числу тех у Шенье, что мастерски воскрешают мир античного мифа и выдают восторженное отношение, ностальгическую тягу к прошлому самого поэта: в данном случае это выражается, в частности, в избыточном, “гипнотизирующем” перечислении древних имен (ср. Дополнения, цикл “Диана”), которое придает стихотворению характер заклинания, завороженного, молитвенного созерцания прекрасных образов.

<11> Эвфрозина

Название дано Латушем. На полях рукописи помета: “Девочка десяти