духовное лицо должно по крайней мере испытывать сострадание. Вы не имеете права оставлять меня в полном неведении!

— Существуют клятвы, которые нельзя нарушать, мой друг, даже ради сочувствия самому хорошему человеку… На мой взгляд, сейчас как раз такой случай. И если я не делюсь с тобой, то лишь в силу важных причин, так как не могу пренебречь своим обещанием не раскрывать секрет, связывающий нас с Буддхабадрой! — Голос старого буддиста звучал твердо, но в этой отповеди Кинжалу Закона послышался скрытый упрек в адрес Буддхабадры.

Индийский монах попытался настаивать:

— Мне все равно, какие бы причины ни мешали вам объясниться. Для меня самое главное — отыскать нашего достопочтенного настоятеля. Сейчас я в полном тумане, не представляю, что делал здесь Буддхабадра, куда отправился после посещения Самье! По крайней мере подскажите, что поможет в дальнейших поисках, какое направление выбрать. Я не прошу о чем-то большем!

— Я поклялся молчать! Исполнив твою просьбу, я нарушил бы клятву.

— Что ж, подам пример своей откровенностью. Учителя Буддхабадру видели в пещере в горах, неподалеку от вашего монастыря. С ним был некий человек по имени Безумное Облако.

— Откуда ты узнал? — вздрогнул слепой монах.

— Я встретил одного ма-ни-па, который случайно наткнулся на них!

Аскетические черты лица старого ламы выдали волнение.

Пыл и бесспорная искренность монаха из Пешавара в сочетании с известием, которое он только что сообщил, поколебали решимость настоятеля. Он вновь погрузился в раздумья, а потом, после долгой паузы, глубоко вздохнул и сказал:

— То, о чем ты просишь, слишком серьезно; мне трудно принять решение, поскольку я неизбежно нарушу клятву, если расскажу тебе об обстоятельствах прихода в наш монастырь Буддхабадры… Мне нужно все обдумать, погрузиться в медитацию, взвесить за и против. Дай мне время до завтра.

На следующий день сердце Кинжала Закона бешено колотилось, когда лама сТод Джинго вновь проводил его к слепому настоятелю.

— Умеешь ли ты хранить тайны? — спросил его Рамае сГампо.

— Даю вам слово, достопочтенный учитель. Я никому не раскрою то, что вы мне поведаете.

— Я долго думал, читал мантры всю ночь напролет. Я ощутил присутствие горя. Ты проделал долгий путь, и я не хочу отпускать тебя с пустыми руками. Буддхабадра прибыл в Самье, чтобы принять участие в важной встрече.

— Важная встреча? Это и много, и совсем ничего, о достопочтенный! Я никогда не предположил бы, что Буддхабадра пересек горный массив Страны Снегов ради пустяка!

Слепой буддист кивнул, признавая здравость такого вывода.

— Это была… хм… встреча… ну, как бы сказать… ладно, я объясню. Каждые пять лет собираются главы трех великих буддийских ветвей: Большой и Малой Колесниц и ламаистов страны Бод, последнюю я имею честь представлять. Мы хотели заключить нечто вроде перемирия. Я и так уже слишком много тебе сказал. Участники поклялись держать все это в тайне, — вздохнул старый лама.

— И в Самье состоялась одна из таких встреч?

— Да. Точнее, она должна была состояться. Мы договорились об этом…

— Но я ничего не понимаю! Почему ради подобной встречи Буддхабадра приложил такие чудовищные усилия, добираясь сюда непременно в сопровождении священного белого слона? Зачем унес тайком реликвию нашего монастыря?

— Полагаю, со стороны это и вправду может показаться загадочным…

— Еще бы! Из-за всего этого учитель Буддхабадра поставил нашу общину на край гибели, подверг нас огромным бедствиям. Отсутствие священного белого слона лишает нас возможности провести Большое паломничество к реликварию Канишки, а ради этого к монастырю и приходят тысячи верующих, желающих принять участие в процессии Глаз Будды! Но настоятель все же пошел на риск… Я еще больше запутался, — признался Кинжал Закона.

— Глаза Будды? Ты имеешь в виду эту легенду о слепом и драгоценных камнях? — Лама сТод Джинго, хранивший безмолвие на протяжении всего предыдущего разговора, внезапно подался вперед; в голосе его прозвучала неподдельная тревога.

— Совершенно верно. Вы, конечно, знаете, что реликварий Канишки, который находится в нашем монастыре, содержит бесконечно драгоценную и почитаемую реликвию — глаза, дарованные Блаженным Буддой несчастному слепцу во время одного из своих перерождений! — воскликнул Кинжал Закона.

— О да! Если бы ты только мог вообразить, как много я об этом знаю! — пробормотал Рамае сГампо.

— Учитель, вы видели эту реликвию, столь прославленную во всем буддийском мире?! — восхитился лама сТод Джинго.

— Глаза Святого заперты в пирамидальной шкатулке чистого золота, — а та, в свою очередь, находится внутри реликвария. Во время Большого паломничества каменщики вскрывают стену, внутри которой запечатан реликварий, и показывают его собравшимся, после чего сокровище провозят в процессии, под балдахином, на спине священного белого слона. Никто не открывает реликварий, поскольку ключ от него утерян, как говорят, еще несколько веков назад…

— Ты совершенно уверен, что ни у кого нет ключа? — внезапно уточнил слепой настоятель.

— Почему вы спрашиваете об этом, о достопочтенный Рамае сГампо? — Кинжалу Закона стало не по себе.

Повисла пауза.

— Единственный, кто мог бы ответить на этот вопрос, — Буддхабадра, — наконец произнес Кинжал Закона. — Это он является хранителем святыни и вправе говорить о ней. Если кто и знает о местонахождении ключа, так это он!

— Увы, я не имею ни малейшего представления, что с ним произошло, поверь мне. Как не знал и того, что Буддхабадру сопровождает Безумное Облако… По правде говоря, это меня очень обеспокоило, — отозвался Рамае сГампо.

— Но почему провалилась последняя встреча? По вашим словам я понял, что это стало причиной для многих невзгод! — Кинжал Закона предпринял последнюю попытку добиться от старого настоятеля мало-мальски вразумительного ответа.

— Я ничего больше не могу сказать. Предмет наших бесед нельзя обсуждать с посторонними.

— Учитель Рамае, вы играете особую роль в процессе установления перемирия между тремя основными течениями буддизма, иначе Самье не было бы избрано в качестве места важнейшего собрания, — произнес хинаянист в надежде, что его собеседник хотя бы проговорится, выдав крупицу дополнительных сведений.

— Отрицать это значило бы солгать, — проворчал слепой лама.

— Не выступаете ли вы своего рода арбитром, что позволяет ваша безграничная мудрость?

То, что могло бы прозвучать неприкрытой грубой лестью, соответствовало действительности, а потому Рамае сГампо тяжко вздохнул и ответил:

— Твоя догадливость просто изумляет, Кинжал Закона! Я ограничусь тем, что скажу: раз в пять лет я посещаю подобные встречи с тем, чтобы обеспечивать саму возможность переговоров. Из трех участников я самый старший по возрасту. Здесь, в Самье, раз в пять лет я подтверждаю: «Соглашение продляется еще на пять лет»!

— «Еще на пять лет»? Но что кроется за этими загадочными словами, о учитель Рамае? — в нетерпении воскликнул монах из Пешавара.

— Эти «слова», как ты выразился, суть