В голове Кэтрин Соломон крутились жуткие кадры смертиРоберта, перемежающиеся мыслями о брате. «Наверное, Питер тоже мертв…»Непонятный нож на боковом столике заставлял думать о том, что и ей, вероятно,уготована та же участь.

«Неужели все, конец?»

А потом мысли Кэтрин вдруг обратились к исследованиям… кноэтике… к последним открытиям. «Все погибло… развеялось черным дымом». Теперьмир никогда не узнает о том, что ей удалось выяснить. Несколько месяцев назадона совершила самое потрясающее открытие, способное кардинально изменитьотношение человека к смерти. Как ни странно, вспоминая об этом эксперименте иего результатах, Кэтрин чувствовала неожиданное утешение.

В юности она часто задавалась вопросом, есть ли жизнь послесмерти. «Существует ли небесный мир? Что происходит, когда мы умираем?» Потомона повзрослела, и занятия наукой быстро положили конец всем домыслам о рае,аде и посмертии. Кэтрин свыклась с тем, что «жизнь после смерти» — выдумка,сказка, призванная подсластить горькую пилюлю осознания человеком своейсмертности.

«Так я привыкла думать».

Год назад у Кэтрин с братом завязалась беседа на одну извечных философских тем: наличие у человека души — некой субстанции, способнойсуществовать вне человеческого тела.

Оба склонялись к тому, что в таком понимании душа вполневероятна, находя подтверждение своей догадки в древних философских течениях. Вбуддизме и брахманизме исповедовался метемпсихоз — учение о переселении души вновое тело после смерти человека; последователи Платона считали тело тюрьмой,из которой душа вырывается на свободу; стоики называли душу «apospasma toutheu» — «частицей Господа», веря, что после смерти человека Господь возвращаетее себе.

При этом Кэтрин с огорчением понимала, что научно доказатьсуществование человеческой души вряд ли представляется возможным. Пытатьсяподтвердить жизнь души вне тела сродни тому, чтобы, выдохнув облако сигаретногодыма, надеяться годы спустя где-то его отыскать.

После беседы с братом у Кэтрин засела в голове одна идея.Питер упомянул Книгу Бытия, в которой душа описывалась как «Neshe-mah» — что-товроде духовного разума, отделенного от телесной оболочки. Это навело Кэтрин наразмышления, что «разум» предполагает наличие «мысли». В ноэтике мысль обладаетмассой, а значит, напрашивается логичный вывод, что в таком случае ичеловеческая душа тоже может ею обладать.

«Можно ли взвесить душу?»

Идея, разумеется, невыполнимая. Даже думать о таком глупо.

Спустя три дня Кэтрин проснулась среди ночи и, подскочив какужаленная, понеслась заводить машину. Оказавшись у себя в лаборатории, онанабросала схему эксперимента — на удивление простого и одновременно пугающесмелого.

Получится что-то или нет, она не знала, поэтому преждевремени решила не сообщать Питеру. На подготовку потребовалось четыре месяца.Наконец, когда все было завершено, Кэтрин пригласила брата в лабораторию ивыкатила навстречу крупногабаритный аппарат, который до поры до времени пряталана складе.

— Конструкция и сборка — мои, — похвалилась она,демонстрируя Питеру изобретение. — Догадаешься, что это?

Брат в недоумении уставился на непонятный аппарат.

— Инкубатор?

Кэтрин рассмеялась и покачала головой. Хотя предположениелогичное. Аппарат действительно напоминал с виду прозрачные инкубаторы-кувезы,куда в роддомах помещают недоношенных младенцев. Однако у Кэтрин кувез имелвнушительные размеры: длинная воздухонепроницаемая капсула из прозрачногопластика, эдакий футуристический ложемент для сна. Под капсулой располагаласьбольшая приборная доска.

— Может, теперь догадаешься. — Кэтрин включилаустройство в сеть. Ожил электронный дисплей, и Кэтрин принялась осторожноподкручивать регуляторы. На дисплее забегали цифры, и в конце концоввысветилось:

0,0000000000 кг

— Весы? — удивился Питер.

— Не просто весы!

Взяв с соседнего стола крошечный клочок бумаги, Кэтринуложила его на крышку капсулы. На дисплее снова заплясали цифры, и высветилсяновый результат:

0,0008194325 кг

— Чувствительные микровесы, — пояснилаКэтрин. — С точностью до нескольких микрограммов.

Питер по-прежнему пребывал в недоумении.

— Ты сконструировала высокоточные весы… на человека?

— Именно. — Кэтрин подняла прозрачнуюкрышку. — Если поместить сюда человека и закрыть, получится герметичнозамкнутая система. Ни туда, ни оттуда ничего проникнуть не может — ни газ, нижидкость, ни частицы пыли. Все остается внутри: дыхание, пот, любые выделения —буквально все.

Питер запустил руку в густую серебристую шевелюру — в этомнервном жесте они с сестрой были похожи.

— Хм… полагаю, живым этот человек протянет недолго.

Кэтрин кивнула:

— Минут шесть от силы — в зависимости от частотыдыхания.

— Не понимаю. — Питер пристально посмотрел насестру.

Она улыбнулась:

— Сейчас поймешь.

Оставив устройство, Кэтрин провела Питера в аппаратную Кубаи усадила перед плазменным экраном. Побарабанив пальцами по клавиатуре, онавышла в папку с видеофайлами, хранившимися на голографическом накопителе.Плазменная панель ожила, замелькали кадры, по качеству напоминающие домашнюювидеосъемку.

Сперва перед объективом проплыла скромно обставленнаяспальня. Разобранная постель, пузырьки с лекарствами, респиратор, кардиомонитор.Объехав всю комнату, камера остановилась в центре, где, к недоумению Питера,обнаружились только что виденные в лаборатории весы с прозрачной капсулой.

У Питера округлились от изумления глаза.

— Что?..

Прозрачная крышка была откинута, в капсуле находилсяглубокий старик в кислородной маске. Рядом стояли его пожилая жена и работникхосписа. Старик лежал с закрытыми глазами, каждый вздох давался ему с трудом.

— Это мой преподаватель естествознания из Йеля, оннеизлечимо болен, — пояснила Кэтрин. — Мы с ним продолжали общатьсяпосле выпуска. Он всегда говорил, что хотел бы завещать свое тело науке, исразу же согласился принять участие в эксперименте, когда я объяснила ему суть.

Питер ничего не ответил, видимо, потеряв дар речи отпроисходящего на экране.

Работник хосписа тем временем обратился к жене старика:

— Пора. Его час настал.

Пожилая женщина, вытерев платком слезы, кивнула, видимо,набравшись решимости:

— Хорошо.