ссору — можно и к насущным делам возвращаться, — одержимый еще раз окинул взглядом утесы и обратился к толпе нежити: — Размещайтесь. Некоторое время вам придется провести здесь. Простите, что заставляю ждать, но это необходимо.

— Вы слышали лидера. Выполняйте! — скомандовал Одноглазый. — Разбежались по щелям и притихли! Сидеть будем столько, сколько нужно. От ожидания наша месть станет только слаще!

С одобрительным бормотанием мертвецы разбрелись по пещерам и растворились в темноте. Подобные условия для них более чем удовлетворительны — там царит прохлада и влажность, а так как большая часть входов располагается с южной стороны, то и солнечные лучи не потревожат тени этих подземелий.

Вскоре снаружи остались только Ахин, Диолай, Перевернутый, Одноглазый, Трехрукий и Аели, зевающая и потягивающаяся после продолжительного сна.

— Пойдешь в Бирн прямо сейчас? Ночью? — поинтересовался Перевернутый.

— Да, — одержимый взвалил на плечо один мешок с драгоценностями: — Остальное спрячьте понадежнее.

— Будет сделано, — заверил Одноглазый и, нерешительно помычав, все же спросил: — Может, стоит припугнуть местных? Так, для острастки. И у нас, к слову, заканчивается пища. Наша пища.

— От человечины придется на время отказаться, — твердо заявил Ахин.

«Я и так позволял вам слишком многое», — поморщился одержимый, вспомнив съеденных по дороге фермеров и охотников. А запах окровавленных мешков с «заготовками», кажется, будет преследовать его до конца жизни. В общем, мертвецов, пристрастившихся к человеческой плоти, нужно немного приструнить. Ахин уже разузнал, что необходимую нежити жизненную силу они могут получать и от животных. Правда, то были лишь жалкие крохи даже в сравнении с трупами порождений Тьмы, но для продления существования вполне достаточно.

— Ладно, — пожал плечами Перевернутый.

— Муки голода сильны… — Одноглазый покосился на Бирн. — Но я буду сдерживать наших, раз так надо.

— Ха, а сам-то сдержишься? — усмехнулся Диолай, снова не подумав, прежде чем говорить. — Привык уже, небось, к свежатине, а тут потерпеть придется. Долго протянешь, а?

— Сколько смогу.

«Лучше бы — сколько потребуется, — подавил вздох Ахин. — Да… Я все же надеюсь, что после восстановления баланса их проклятие ослабнет и желание питаться плотью исчезнет. Иначе будет затруднительно строить мирное общество, если нежить не изменит свой рацион. Даже возврат к трупоедству вряд ли покажется приемлемым, а на животных они долго не протянут… Ну, что-нибудь придумаем».

Одержимый поправил мешок:

— Когда переговоры закончатся, я вернусь. Ждите.

— Я с тобой, — зевнула Аели. — Тебя нельзя одного отпускать.

— И я. Я тоже пойду с вами, — кивнул Диолай, состроив великодушную мину. — Кто-то же должен защитить девушку, если вдруг что-то пойдет не так.

«Ей идти вовсе не обязательно. И я сам могу ее защитить», — скривился Ахин. Однако, немного подумав, он решил, что их помощь лишней не будет. Сонзера понесет награбленное из могил добро, а саалея поможет в переговорах — она за словом в карман не полезет. Впрочем, это не всегда идет на пользу…

— Хорошо, пойдем втроем, — согласился Ахин, передавая свою ношу Диолаю: — Но ты будешь молчать. А ты… — он повернулся к Аели: — Постарайся держать едкие замечания при себе.

Саалея лишь недовольно фыркнула в ответ, но это уже хороший знак — не съязвила же. А сонзера взвалил на спину тяжеленный мешок, разочарованно бормоча себе под нос:

— Я, вообще-то, телохранитель, а не носильщик. У меня талант охранять тела. Но только тела симпатичных молодых девушек. Ну, естественно, живые тела… Не то, чтобы я не любил нежить, нет — я люблю нежить. Но не так, как живых девушек. Только не говорите Улыбчивой, я ей, кажется, нравлюсь. Она так игриво мне улыбается. Да, я понимаю, что она всем улыбается из-за надорванных уголков рта, но мне — по-особенному. И я не хочу, чтобы она узнала, что ее любовь безответна. Это разобьет ей сердце… ну или что там у нее вместо сердца… гнилой комочек какой-нибудь…

— Попытка договориться с людьми, — задумчиво произнес Перевернутый, раздраженно покосившись на Диолая, но оставив его бред без комментариев. — Большой риск. Они ведь какие-никакие создания Света. А вы порождения Тьмы. В нашем мире такие союзы оканчиваются очень плохо. Как правило, именно для темных.

— Все или ничего, — усмехнулся Ахин.

— А если ты к утру не вернешься, то нам можно будет вырезать всех людишек? — воодушевился Одноглазый.

«Об этом я как-то не подумал», — замер одержимый, уставившись в пустую глазницу мертвеца.

Действительно, что произойдет, если его вдруг настигнет преждевременная кончина? Сможет ли кто-то закончить начатое им? Будет ли восстановлен баланс изначальных сил? Вряд ли. Похоже, Ахин уже перерос роль символа и мнимого героя…

«Дать им точные инструкции? Отпустить? Велеть спасаться? Пусть делают что хотят? — лихорадочно соображал одержимый, отведя взгляд в сторону. — Мой план действий остается загадкой даже для меня. Я ж больше пытаюсь спасти себя и Аели, нежели восстановить вселенское равновесие. К счастью, я пока еще не разубедился, что первое зависит от второго… Так как же поступить? Постойте-ка… А зачем я пытаюсь делать выбор там, где выбора, в общем-то, нет? Как будто мертвому мне этот обломок мира не будет безразличен…»

— Я вернусь, — ответил Ахин. — И хватит разговоров. Пришло время поговорить. Ну, время переговоров. То есть… — он раздосадованно фыркнул, поняв, что эффектная фраза окончательно испорчена, и понуро побрел к Бирну, обронив: — Идем.

Аели хихикнула и пошла следом за ним, подгоняя колкими шуточками Диолая, согнувшегося под весом драгоценностей.

А ведь они действительно рискуют. Что сильнее — моральная ответственность людей или их алчность и обида на высших созданий Света? Ахин был уверен во втором, однако он смотрел на это с позиции порождения Тьмы и бывшего раба. Как на самом деле поступит человек, знает только человек.

Небольшая тропинка, рассекающая сплошное полотно полей, казалась едва ли не бесконечной из-за прямоты и однообразия. Трех одиноких путников окутала ночная темнота. Вокруг лишь пустота, тишина и покой.

— Фу, — поморщилась Аели. — Воняет.

В нос ударил резкий запах комесанов, похрипывающих в хлеве неподалеку, и Ахин остановился. Очень вовремя — он едва не наткнулся на невысокую оградку. Тропа наконец свернула в сторону, и пелена дремоты, окутавшая сознание одержимого, моментально рассеялась. Пришли.

— Диолай, — негромко позвал Ахин.

— А? — сонзера не без удовольствия опустил мешок на землю.

— Моя просьба прозвучит немного странно, но… не мог бы ты хорошенько ударить меня по голове, если что-то во время переговоров пойдет не так?

— Вырубить, что ли?

— Именно. Вырубить, — одержимый подозрительно посмотрел на него и на всякий случай еще раз уточнил: — Вырубить. Не убить, а вырубить.

— Да, конечно, почему бы и нет, без проблем, как хочешь, — пожал плечами Диолай и, вновь взвалив мешок на спину,