Баллада про ласточку тем временем близилась к завершению.Никто не прерывал певцов, они снова добрались до куплета, который сулилсчастливую концовку.

Но вечером выпало счастье ей

За муки за все и терзанья…

Пусть хоть в песне всё окончится хорошо. Ну-ка, пусть соколспустится с небес к бедной ласточке.

Высокий тенор в одиночестве с невыразимой печалью допел:

Ей серое с неба слетело перо,

Как нищенке грош в подаянье.

Наконец, Грей довёл до конца неуклюжую фразу:

— Если бы я мог… надеяться… когда-нибудь увидеть вас вновь…Я был бы очень рад.

Зябко передёрнувшись, Летиция быстро сказала:

— Да-да, я тоже. Пойду скажу капеллану, чтоб он перестал завас заступаться. Я не Дезэссар, мне святой отец поверит. Как только мы скроемсяза горизонтом, плывите отсюда прочь. Помните, что где-то бродят мичман и писец.На всякий случай я спрятала вон под тем кустом шпагу.

Она слегка подняла руку, слабо помахала ею и пошла прочь,увязая в песке. Я чувствовал, как тяжело даётся ей каждый шаг — будто кподмёткам приклеился весь земной шар.

— Скажите лишь одно. Вы всё это сделали… для меня… почему? —хрипло спросил лорд Руперт.

Не оглядываясь, она сказала очень просто — может, самосорвалось:

— Потому что я полюбила вас больше спасения своей души.

И по-прежнему не оборачиваясь, быстро замахала рукой: всё,всё, всё!

Я прыгал вслед за своей бедной девочкой, давясь рыданиями, иникак не мог её догнать.

Зазвенела железная цепь, заскрипел песок.

— Погодите! Стойте!

Грей упал на колени подле её ног, взялся за край платья.Летиции пришлось остановиться. Он открыл рот, но не мог совладать с волнением.

— Что? Что? — спросила она испуганно.

Я слышал, как в шлюпке кто-то сказал (кажется, дядя Мякиш):

— Ишь, неохота бедолаге на острове оставаться. Ты не Колючкупроси, дурья башка. Проси капитана!

Лорд Руперт смотрел на Летицию снизу вверх.

— Это правда? То, что вы сказали? Тогда мне не надо свободы!Скажите Дезэссару, что я согласен. Он получит свой выкуп. Пусть высадят нас вкаком-нибудь порту, я выдам вексель. Я построю новую «Русалку», мы с вами будемплавать по морям, куда пожелаете. А не хотите — осядем на суше. Мой брат у меняв долгу, он даст мне любые деньги, я построю для вас дворец!

Он ещё много что говорил — всё, что мечтает услышать отмужчины влюблённая девушка. Что думал о ней беспрестанно, с самой первойминуты, как только увидел. Что сомневался, земное ли она существо. Чтомучительно ощущал своё ничтожество рядом с таким совершенством. Что всеостальные женщины по сравнению с ней — пустое место.

Но меня вдруг охватило сомнение: не сон ли это? Что если отнестерпимо яркого света полной луны у меня начались галлюцинации? Я читал, слюдьми такое случается. Может, и с попугаями?

Лицо у моей девочки было загадочное. Она внимательнослушала, но никаких чувств не проявляла. Можно подумать, ей каждый деньпризнавались в благоговейной страсти прекрасные лорды! Всё-таки женская душа —потёмки.

Вдруг она подняла руку, и он покорно умолк на полуслове,глядя на неё со страхом и надеждой.

Я затаил дыхание. Что она скажет?

Летиция с достоинством молвила:

— Вы богаты, но и я не нищенка. Во-первых, у меня есть вотэто. — Она вынула из-за пояса что-то маленькое, блеснувшее холодным светом. —Стащила из сундука. Этого с лихвой хватило бы, чтоб выкупить Теофельс.

Он взял, положил на ладонь, рассмотрел.

— Какой крупный алмаз! Идеальной формы. И, если не ошибаюсь,цветной? Я знаю толк в камнях. Этот достоин украсить королевский скипетр.

Грей почтительно вернул алмаз, и она продолжила:

— Камень — чепуха. У меня тут полная пещера золота исеребра. Так что ещё неизвестно, кто из нас богаче. Но меня не интересуютбогатства. Мне не нужны ни дворцы, ни корабли. Хотите, чтобы я была вашей?

— Больше всего на свете! — воскликнул он. — Неужели у меняесть надежда? Приказывайте! Ради вас я готов на любые…

— Молчи и слушай, — перебила его Летиция. Она наклонилась икрепко обхватила его лицо ладонями. Голос её стал глух, даже страшен. — Я хочу,чтоб ты был мой и только мой. Чтоб на тебя больше никогда не посмотрела ни однаженщина! А они обязательно будут на тебя пялиться, и я выцарапаю их жадныеглаза, а потом умру от стыда и раскаяния, потому что бедняжки ни в чём невиноваты. Ты такой красивый!

— Я бы тоже предпочёл, чтобы мужчины на тебя не смотрели, —отвечал лорд Руперт, нисколько не испугавшись. — Если кто-то из них умеетвидеть женщин, как их вижу я, он не оставит тебя в покое.

— Ну и что же нам делать? — Она присела на корточки. Теперьих глаза были на одном уровне. — Разве эта задача имеет решение?

Он рассудительно заметил:

— Всякая задача имеет решение, если она правильносформулирована. Как сделать так, чтобы тебя не видели другие мужчины…

— А тебя — другие женщины.

— Очень просто. В тридцати милях к востоку от Сент-Морицаесть чудесный остров. Я не раз проплывал мимо и рассматривал его в подзорнуютрубу. Там зелено и сухо, на холмах растут вековые деревья, меж ними струятсяручьи. В лоциях остров называется Инаксесибль, «Недостижимый», потому что кнему невозможно пристать. На нём никто никогда не высаживался. Там нет якорнойстоянки, а подойти на лодке невозможно — волны разобьют её о скалы. Но мыпоступим иначе. Мы приблизимся на ялике, и я доберусь вплавь, я очень хорошоплаваю. Тебя я вытяну на верёвке. Лодка потом разлетится в щепки, но туда ей идорога. Мы никогда не покинем свой остров.

— Никогда-никогда? Но что мы там будем делать?

— Будем жить счастливо, вдали от всех.

Подумав, она сказала:

— У нас могут быть дети.

— Обязательно будут.

— Что же, они не смогут покинуть остров, если им этогозахочется? Не покажется ли им наш рай тюрьмой?

Руперт Грей, как это свойственно мужчинам, из-за будущихдетей волноваться не стал.