Но ждали они одного. Ждали, когда же прибудет Зверь.

Девочка и мужчина знали: на подъездах к городу уже началась бойня. Это знали многие в окружавшей их толпе военных. Но бойня не отражалась на бледных отрешенных лицах. Угадать бойню можно было только по одному: периодически, по незаметному приказу седеющего мужчины, от толпы солдат кто-то отделялся, стремительно нырял в собственную тень и исчезал.

Слова падали тяжело и зычно. Океан шумел. Шелестел дождь, и все, казалось, погружалось в оцепенелый сон.

Офицер все зачитывал и зачитывал приговор. Наконец его оборвавшаяся речь заставила пробудиться одного мужчину из толпы военных – лавиби с нашивками то-син. Мужчина громко прокашлялся и выступил вперед, поднимая руку на уровне груди. Девочка, смотревшая на осужденную, тоже поспешила очнуться. Пробуждение гулко стукнуло в висках, но не помешало услышать:

– Я хочу дать ей чашу. В конце концов, – он искривил губы в улыбке, – нас многое связывает. Командир… не возражает?

Седеющий мужчина по-прежнему смотрел в проем скал. Он даже не повернул головы.

– Как угодно.

Среди солдат пошла волна. Кто-то пропускал кого-то вперед, кого-то, несшего деревянный ларь и кожаную флягу. Толпа на скалах – пестро ряженная, разношерстная, – загомонила.

Женщина, еще без петли на шее, равнодушно глядела на лавиби. Она не шелохнулась, пока он шел, бережно держа меж ладоней коралловый кубок. Мятежница ничего не сказала, когда он приблизился вплотную. И вряд ли женщина, или девочка, или все прочие, кто стоял вокруг, даже самые наблюдательные солдаты и их командир, – заметили прозрачную капсулу, которую барсук небрежно уронил в воду. Капсула мгновенно растворилась.

– До дна, – глухо сказал он.

Приговоренная пристально посмотрела ему в глаза и что-то в них увидела.

– Мне дадут слово?

* * *

«Он предал меня?»

Эта лихорадочная мысль не давала пробиться другим, более ясным. Она не исчезала с того самого момента, как он узнал. И он ничего не мог с этим поделать.

– Я не знаю, куда он исчез. Что-то может знать Краусс. Он ведет себя странно.

Тавенгабар говорил, вглядываясь в толпу возле виселицы. Командира Сотни было легко разыскать там – по красной пряди в волосах и по девчонке, таскавшейся за ним, как на привязи.

– Ублюдок… – шпринг тихо зашипел сквозь зубы. – Слышали бы вы, как он меня заткнул, когда я пытался задавать вопросы. Уверен, он догадался, что Грэгор…

– Не руби с плеча. Ты спешишь.

– Ее вот-вот повесят, – сдавленно возразил Миаль.

– И все же не торопитесь.

Лир был как всегда миролюбив и сосредоточен. Вглядевшись в его глаза, Миаль вдруг осознал одну вещь, заставившую его мысли окончательно смешаться и обжечь особенно болезненно. Несмотря на то что Жераль устроил Джину и Тэсс, несмотря на звонок, после которого Лир слег, несмотря на все, что было раньше…

Лирисс все еще доверял ему. Нисколько в нем не сомневался.

Взгляд зацепил детей и Самана – среди зевак на скалах, на самом верху. Ласкез смотрел в упор, и из-за этого его взгляда совсем не хотелось приближаться. Лир тоже заметил их и учуял. Он слегка коснулся руки и попросил:

– Передай привет моему сыну. Ты ведь все равно идешь туда?

– Я…

Лавиби улыбнулся. И Миаль пошел. Только для того, чтобы обменяться несколькими торопливыми фразами. И чтобы маленькая остроухая шпринг крепко его обняла.

– У меня был план.

Управитель сказал это, уверенно глядя на Ласкеза – потому что именно от него шла самая ощутимая волна озлобленного недоверия. Сказал, не опуская головы и отрешенно готовясь к тому, что юноша его ударит. Точно так же, как ударил тот, на кого Ласкез равнялся во всем. Но…

– Какой? – членораздельно спросил Ласкез, не двигаясь с места.

И Паолино рассказал.

О подмешанной в воду капсуле, вызывающей короткую деформацию дыхательного горла ровно настолько, чтобы затягивающаяся петля не ограничила доступ воздуха полностью. О поврежденной веревке, которая должна была лопнуть чуть быстрее, чем это предусмотрено. О кукле и глубокой яме, в которой он сам должен был ждать, чтобы мгновенно подхватить еще живую женщину и унести сквозь тень до того, как сверху обрушится песок. Полет будет… но не закончится смертью. Все продумали отлично. Но…

Видя, что Тэсс и Ласкез неуверенно улыбаются, переглядываясь, он замолчал.

– План сработает? – сдавленно спросила Тэсс. – Вы… спасете ее сами?

«Даже без него». Он подумал отрешенно и, может, поэтому не усомнился ни на миг.

– Обещаю. Не бойтесь.

Паолино улыбнулся в ответ. Затем он развернулся, чтобы идти назад, и вдруг наткнулся на взгляд голубых глаз. Почти таких же пронизывающих, таких же рептилоидных, как у Грэгора.

– Разрешите составить вам компанию. Мне нужен отец, а толпа вряд ли оценит мои самостоятельные попытки пролезть вперед.

Варджин Лирисс сказал «разрешите». Но за словом не читалось просьбы. Это был жесткий приказ, которому Миаль мог бы и не подчиняться, учитывая свое звание. Но почему-то он подчинился.

– Конечно, Джин. Я проведу.

Лавиби улыбнулся Тэсс, хмуро ухватившей его за рукав, буркнул: «Не вредничай!», высвободился и сунул руки в карманы куртки. Он заговорил, как только первая группа людей сомкнулась сзади.

– В плане что-то пошло не так.

Это не был вопрос. Управитель замедлил шаг. Лавиби шагал с ним в ногу, держал спину почти по-военному прямо и смотрел не ему в лицо, а вперед. Будто жалея. Да, проклятье, Джин явно его жалел. Паолино с усилием сделал вдох.

– План держался на…

– …ящера нет, – обронил Джин и прищурился. – Где он?

– Схватываешь на лету, – у Миаля вырвалась невеселая усмешка. – Я должен быть в яме. Он…

– Дать чашу?

– Да. Теперь ее даст кто-то другой. Там не будет никакой…

– Пусть ее даст отец. Вы ведь не могли не взять запасную капсулу, верно?

Он усмехнулся снова, поражаясь этой уверенности, но кивнул.

– Кукла уже там?

– В песке рядом.

– Когда откроется люк?

– Как только лопнет веревка. Это механизм.

Лавиби довольно осклабился и протянул руку.

– Давайте капсулу. Я все им объясню. И уверен, кот заменит вас в яме. А вам надо идти.

Он с трудом удержался от того, чтобы не схватить Варджина за воротник и не встряхнуть. Идти? Престолонаследник строит какие-то собственные планы и лезет в чужие? Сейчас, когда время убегает быстрее, чем волны отлива, это более чем неуместно. Самоубийственно. Глупо. Тем более…