– Тяжелый денек, – раскатисто засмеялся Хант.

– Что ты думаешь о случившемся в Костяном Квартале? Твои молнии, первосвет и все остальное?

– Лучше скажи, о чем думала ты, когда выскочила перед моей молнией?

– Но ведь сработало же!

Глаза Ханта сердито вспыхнули.

– Знаешь, откуда у Баксиана шрам на спине? Этот шрам ему оставил я. Своей молнией. И тогда я вложил всего крупицу силы. А на Звездный меч я направил всю силу.

– Понимаю, понимаю. Ты – крепкий, уравновешенный мужчина, который тщательно обдумывает каждое свое действие. Это я – импульсивная дурочка, вечно попадающая в беду по вине своих эмоций.

– Куинлан, я не шучу.

Она подперла рукой подбородок.

– Значит, ты и понятия не имел, что можешь брать энергию из Ворот Мертвых и превращать ее в молнии?

– Представь себе, не имел. Пока принц Ямы не намекнул об этом, мне и в голову не приходило, что можно перекачивать постороннюю энергию в мои молнии. Но… намек оказался верным. Весной ты черпала энергию из Ворот Сердца. Зофи Ренаст, будучи буревестником, сделала нечто подобное. И хоть намек исходил от принца Ямы, попытка оказалась удачной. Это гораздо лучше, чем оказаться съеденными.

– Ты превратился… – Брайс пошевелила пальцами. – В ангела молний.

Хант поцеловал ее в лоб, потом коснулся нижней губы:

– Когда возникает угроза твоей безопасности, у меня начинается… легкая истерика.

Брайс чмокнула его в кончик носа:

– Альфа-придурок чистой воды. – Брайс снова улеглась, заложив руки за голову. – Как ты думаешь, существует ли место упокоения для наших душ? – Она посмотрела в потолок и вздохнула. – Скажем, если мы умрем и не попадем в те места… что произойдет?

– Превратимся в призраков?

– Утешил, – нахмурилась она.

Хант усмехнулся и тоже заложил руки за голову. Брайс коснулась ногой его ноги. Некоторое время они лежали молча и смотрели в потолок.

– Ты отдала Данике свое место упокоения в Костяном Квартале?

– Я и раньше не жалела об этом. А теперь, узнав, что в действительности происходит с душами, я даже испытываю облегчение.

Хант взял ее за руку, переплел их пальцы и прижал обе руки к своему сердцу:

– Знаешь, Куинлан, куда бы ты ни отправилась после окончания здешней жизни, я хочу быть рядом с тобой.

36

После безумного дня, прожитого Рунном, на ментальном мосту его встретил благословенный покой.

Он привел Холстрома к себе. Флинна и Дека они застали за поеданием пиццы: пять коробок на двоих. Флинн слегка удивился, когда Рунн объявил, что четвертая спальня отныне будет комнатой Итана. В ее нынешнем виде эта комната представляла собой внушительный склад разного хлама, натолканного туда за годы спешных приготовлений к очередному сборищу. Сегодня волк поспит на диване в гостиной, а завтра они сообща выгребут из комнаты весь хлам и отмоют ее до блеска. Деклан лишь пожал плечами, бросил Итану жестянку пива и уткнулся в ноутбук, делая вид, что продолжает шерстить записи из галереи.

Флинн выразительно посмотрел на волка, но тоже пожал плечами. Смысл этого жеста был понятен: пусть Холстром и волк, но, пока он не говорит гадостей о фэйцах, никаких трений не возникнет. В любом случае волк лучше ангела.

В целом друзья Рунна спокойно отнеслись к появлению нового жильца.

А вот у огненной женщины на другом конце моста такого спокойствия не наблюдалось.

– Привет, Ясный День, – произнес Рунн.

Жаль, что здесь не присесть хотя бы на минутку. Его клонило в сон, но стоять было еще тяжелее.

Ну и ну! В футе от него появилось мягкое кресло. Рунн плюхнулся туда и вздохнул. Прекрасно.

Женщина усмехнулась. Рядом с креслом появился красный бархатный диванчик.

– Восхитительно, – сказал Рунн, когда агент улеглась на диванчик.

Ее поза так напоминала позу Лехабы, что ему сдавило грудь.

– Тебе почему-то больно видеть меня в такой позе.

– Нет. – Как она сумела прочесть его чувства, когда лицо и тело закрывало полотно из ночи и звезд? – Нет. Дело в том… Видишь ли, несколько месяцев назад я потерял подругу. Она тоже любила лежать на диванчике. Она была огненной спрайтой. Диванчик, твой огненный облик… словом, я невольно вспомнил о ней.

Ясный День наклонила голову. Пламя колыхнулось вместе с нею.

– Как она умерла?

Рунн спросил себя, можно ли об этом рассказывать.

– Долгая история. Она умерла, спасая мою… ту, кто мне дорог.

– В таком случае это благородная смерть.

– Я должен был бы находиться в том месте. – Рунн откинулся на подушки и вперился в бесконечную темноту над головой. – Тогда бы ей не понадобилось жертвовать собой.

– И ты бы отдал жизнь ради спасения огненной спрайты?

В вопросе не было снисходительной насмешки. Одно лишь любопытство.

– Да. Отдал бы. – Он перевел взгляд на собеседницу. – Сегодня мы передали твои сведения по назначению. Чуть не попались в хищные лапы, но все обошлось.

– В чьи лапы? – слегка приподнявшись, спросила агент.

– Мордока. Лани. Гарпии.

Ясный День замерла. Ее пламя потускнело, став фиолетово-голубым.

– Они смертельно опасны. Все трое. Если бы вас схватили, мгновенная смерть была бы редкой удачей.

– Представь себе, я это знаю. – Рунн закинул ногу на ногу.

– Мордок – чудовище.

– Лань с Гарпией ничуть не лучше.

– Они все… Где ты сейчас?

– В Лунатионе, – немного помедлив, ответил Рунн. – Тебе было бы достаточно заглянуть в новости, и ты бы узнала, где сейчас эта троица.

Она качнула головой. Пламя тоже качнулось.

– Ты слишком разговорчив.

– А ты слишком молчалива. Есть еще какие-нибудь сведения о переброске груза по Хребту?

– Нет. Я думала, это ты вызвал меня для передачи сведений.

– Нет… Я… наверное, мой разум сам потянулся к твоему.

Ясный День смотрела на него. И хотя они не видели лиц друг друга, Рунн никогда еще не чувствовал себя таким обнаженным.

– Тебя что-то сильно встревожило и разозлило.

Откуда ей это известно?

– День сегодня был у меня… трудный.

Женщина вздохнула. Нити огня заколыхались вокруг ее головы.

– У меня тоже, – сказала она.

– Серьезно?

– Ага.

Это «ага» напомнило ему их предыдущий разговор. Его собеседница обладала чувством юмора.