– Мне приходится иметь дело с теми, кто… Мордок по сравнению с ними – просто милый маленький выдр, какие служат у вас курьерами. Бывают дни, когда это давит на меня особенно сильно. Сегодня как раз выдался один из таких дней.

– У тебя хотя бы есть друзья, с кем можно поделиться? – спросил Рунн.

– Нет. За всю жизнь у меня не было ни одного настоящего друга. Подруг тоже.

Рунна передернуло.

– Это… это очень печально.

– Согласна, – невесело усмехнулась она.

– Я бы без друзей попросту не выжил. И без сестры тоже.

– Тем из нас, у кого нет ни друзей, ни близких, приходится как-то приспосабливаться.

– Так у тебя и семьи нет? Настоящая одинокая волчица… Мой отец – первостатейный кусок дерьма. Поэтому я часто… мечтал оказаться в таком положении, как ты.

– Семья у меня как раз есть. Очень влиятельная. – Ясный День подперла голову огненным кулаком. – Но они тоже – куски дерьма.

– Да? Твой отец когда-нибудь палил тебе кожу за то, что посмела заговорить без разрешения?

– Нет. Он порол меня за чихание во время молитв.

Значит, она не астерийка. У астериев нет ни семьи, ни детей. Родителей тоже нет. Есть только они сами.

– В таком случае у нас есть что-то общее.

Она тихо засмеялась. Рунну показалось, будто ее тонкие пальцы коснулись его руки.

– Трагическая общность, надо сказать.

– Это точно, – улыбнулся Рунн, хотя она не видела его улыбки.

– Поскольку ты занимаешь довольно высокое положение, могу предположить, что и твой отец не из простых.

– А почему ты не допускаешь, что я сам мог добиться такого положения?

– Называй это интуицией.

– Ты права. – Он пожал плечами. – И что из того?

– Он знает о твоих симпатиях к мятежникам?

– Думаю, моя работа зашла уже дальше симпатий… Нет, не знает. Он убил бы меня, если бы узнал.

– И все же ты рискуешь жизнью.

– День, к чему ты клонишь?

Ее рот скривился. Или ему так показалось.

– Ты ведь знаешь: имея силу и положение, ты бы мог способствовать свержению таких, как твой отец. Ты бы мог стать настоящим секретным агентом, а не просто передатчиком сведений.

Выходит, она не знает, кто он на самом деле? Рунн сменил позу.

– Если честно, терпеть не могу этих обманных игр. Мой отец великолепно в них играет. А мне сообразительности не хватает.

– И невзирая на обманные, как ты говоришь, игры, твоему отцу позволяют оставаться у власти?

– Это тебя удивляет? Разве мало мерзавцев, которым позволяют оставаться у власти? Кто их остановит?

– Мы. Такие, как мы. Однажды.

– Вот уж не думал услышать от тебя подобную идеалистическую чепуху, – усмехнулся Рунн. – Ты не хуже меня знаешь: если мятежники победят, вместо желанного мира между Домами начнется война за владычество.

– Не начнется, если мы все сделаем правильно, – с предельной серьезностью возразила Ясный День.

– Почему ты мне это рассказываешь? Я думал, ты… полностью избегаешь личных тем и посторонних разговоров.

– Отнесем это за счет трудного дня.

– Ладно.

Рунн снова привалился к спинке кресла и затих. К его удивлению, Ясный День приняла ту же позу. Оба молчали, потом она сказала:

– Ты – первый, с кем я веду нормальный разговор за… очень долгое время.

– Насколько долгое?

– Настолько, что я уже забыла, каково быть собой. Мне казалось, я безвозвратно потеряла истинную себя. Чтобы уничтожать чудовищ, мы сами становимся чудовищами. Слышал такое выражение?

– В следующий раз притащу виртуальное пиво и телевизор. Это поможет тебе вернуться в нормальное состояние.

Она засмеялась. Ее смех был похож на чистый перезвон колокольчиков. Звук этот затронул мужскую сущность Рунна. Что-то спящее в глубинах его души.

– Я пила только вино.

– Быть такого не может.

– Для женщины моего положения пиво считалось неподобающим напитком. Правда, однажды я его попробовала… когда достаточно повзрослела, чтобы не докладывать семье о каждом своем шаге. Но вкус мне не понравился.

Рунн покачал головой, изображая неподдельный ужас:

– Знаешь, День, приезжай-ка ты ко мне в гости. Мы с тобой недурно проведем время. В Лунатионе есть куда сходить.

– Учитывая тех, кто уже гостит в твоем городе, я вынуждена отклонить приглашение.

Рунн нахмурился. Она права.

Ему показалось, что и она вспомнила, зачем они здесь встречаются.

– Уже известно, на каком участке Хребта мятежники нанесут удар по поезду?

– Не знаю. Если помнишь, я всего лишь посредник.

– Прости, забыл, – усмехнулся Рунн.

– Ты передал им мои сведения о новом образце механокостюма астериев?

– Само собой.

– Не забывайте: это самый важный груз во всем поезде. Не зарьтесь на остальное.

– А почему бы не разворотить весь Хребет и нарушить им снабжение фронта?

Ее пламя зашипело.

– Мы неоднократно пытались это сделать. И каждая попытка уносила жизни бойцов. То предатели находились, то все шло вразрез с планами. Столь широкомасштабная операция требует значительного числа участников, полной секретности и точного расчета. Кстати, ты умеешь делать взрывчатку?

– Нет. Но есть магия. Она действует надежнее взрывчатки.

– Не забывай, что армия мятежников состоит преимущественно из людей. Их ванирские союзники предпочитают оставаться в тени. Мы зависим от человеческих возможностей и изобретательности. Даже накопление достаточного количества взрывчатки для удара по Хребту и то требует колоссальных усилий. Особенно в нынешних условиях, когда Офион понес значительные потери. Положение у них крайне тяжелое. И это тебе не видеоигра, – с заметным недовольством добавила она.

– Могла бы не напоминать! – прорычал Рунн.

Ее пламя немного уменьшилось.

– Ты прав. Я высказалась невпопад.

– Достаточно сказать: «Извини». Зачем эти странные обороты?

– Дурная привычка, – тихо засмеялась она.

– Тогда, День, до следующей встречи, – сказал Рунн и помахал ей.

Он почему-то надеялся, что она возразит и их разговор продолжится. Но агент Ясный День и ее диванчик превратились в россыпь углей, уносимых призрачным ветром.

– Спокойной ночи, агент Ночь.

Итан Холстром еще ни разу не бывал в настоящем фэйском доме. В его университетской команде по солнечному мячу было всего двое фэйцев, и оба иногородние. Поэтому ему не представилось возможности побывать у них дома и познакомиться с семьями.