В штабе крепости невообразимая толчея – не мог пробраться к коменданту-полковнику, теперь уже «товарищу» Краковецкому.

Доманевский тревожится, он большой сторонник земской власти, но опасается, не сделается ли эта новая власть игрушкой большевиков.

Долго беседовал с командующим американскими войсками генералом Гревсом, который любезно заявил мне, что, после моего прошлогоднего разговора с ним, он не раз в своих донесениях в Вашингтон ссылался на мои идеи и пожелания, столь необходимые, и по его мнению, для блага России.

Беседа наша неоднократно прерывалась раскатами мощного «ура» – это толпа приветствовала одного из вождей партизан – Шевченко283.

Несколько нервит метанье из конца в конец автомобилей, переполненных солдатами, пролетариатом и их семьями. Я всегда за возможность народу повеселить себя, особенно теперь, когда ему говорят, что он стал хозяином страны, но, конечно, в меру.

Опять заглянул в штаб крепости – там пульс военной жизни. Публики гораздо меньше, подметают пол – признак хороший.

Встретил Ф. – смущен. В одной из батарей его дивизиона фельдфебель недвусмысленно добивается места командира; в другой батарее образовался уже комитет. Если Краковецкому не удастся справиться с начавшимся самоуправством – развал неизбежен.

В Народном доме огромный митинг. Мысль об Учредительном собрании эсера Гуревича встречена без сочувствия. Большой успех имело появление и речь коммуниста Никифорова, заявившего, между прочим, что хотя их партия и не будет помогать новой власти в политическом отношении, но будет работать совместно в экономической области. Кстати, финансово-экономическое бюро уже в руках Никифорова284. Люди у денег всегда сильнее безденежных политиков; это положение, видимо, усвоили уже и дальневосточные коммунисты.

Общее впечатление от митинга таково: большинство собравшихся – местные рабочие – определенно на стороне большевиков.

Наоборот, у офицерства – а его здесь скопилось немало – чувствуется тяга к Харбину, представляющемуся очагом правых течений.

В учреждениях кое-где признаки саботажа – явление временное.

Часть военных судов во главе с «Орлом» и гардемарины все же ушли в море. Любопытен приказ начальника всех этих судов, составивших «отряд судов особого назначения», капитана 1-го ранга Китицына, помеченный 30 января 1920 года. Привожу его полностью:

«Во Владивостоке назрел очередной переворот. Некоторым военным частям приходилось принимать участие в борьбе с группами, к которым сейчас переходит власть.

Честно и верно исполняя свой долг и сохраняя воинскую дисциплину, они вызвали против себя озлобление этих групп. Примеры, бывшие до сих пор, показали, что таким частям в первое острое время грозит разрушение, истребление, политическая месть. Поэтому для их спокойствия сформирован отряд особого назначения, который готов в последнюю минуту принять боевые части и выйти в море, чтобы за пределами крепости предоставить всем принятым в отряд полную свободу дальнейших действий. Считаю долгом высказать свой взгляд и думаю, что его разделит большинство на отряде.

Я не мыслю существования своего ни в составе части, ни как отдельной личности вне России, под властью каких бы партий она ни находилась[55]. Если будет Божья воля и историческая судьба на то, чтобы это были те партии, против которых мы до сих пор честно боролись, борьба кончена и бесполезна, наш долг повелевает нам все-таки и с ними продолжать нашу работу по воссозданию русского флота.

Поэтому я рассматриваю наш уход как временное удаление для обеспечения права на существование нашим частям или хотя бы личностям, входящим в их состав».

Так писать, в создавшихся тогда условиях, мог только человек, действительно преданный своей стране и родному флоту.

Владивосток. 2 февраля

Молодые деятели, организовавшие военно-революционный штаб, желают всецело сохранить власть в своих руках285. Они правы, как люди, вынесшие на своих плечах всю тяжесть активной борьбы, приведшей к бескровной победе над Розановым, но их устремление не демократическая власть земства, они – щупальцы Советов.

Вообще надо очень подумать, в каком виде можно было бы помочь русскому делу и тому национальному порыву, который охватил теперь (это несомненная заслуга интервентов) всех, в ком бьется русское сердце.

Конструкция новой власти, видимо, будет такой, какой она представлялась и мне. Земство-Директория[56], далее управляющие ведомствами. Военная власть в руках военного совета – это нечто новое. Стремление совета к самостоятельности может привести к двоевластию: земство – моральная власть, военный совет – власть реальная. В этом большая опасность.

Новая власть – демократическое правительство – именуется официально: Временное правительство – Приморская областная земская управа. Власть эта встречена сочувственно населением, что, между прочим, выразилось и на многолюдном собрании в зале городской думы.

Новая власть определенно пользуется симпатиями американцев и чехов и поддерживает дружеские сношения с дипломатическими представителями Японии. Мацудайра и Ватанабе, посетившие председателя правительства Медведева, выразили ему весьма любезные пожелания. Заметно сдержанное отношение к новой власти со стороны японских военных представителей. Многие из них искренно негодуют за провал их кандидата Семенова.

Новое правительство до известной степени, несомненно, удовлетворяет идее «буфера», и надо думать, что оно продержится до тех пор, пока коренные изменения в международной обстановке не создадут условий, при которых самый буфер будет или нужен, или невозможен. Это, в свою очередь, будет зависеть как от изменения условий самой интервенции, так и от положения, которое создастся в связи с ходом мировых событий для советской России и Японии.

Во всяком случае, создание правительства Приморской областной земской управы нанесло сильнейший удар попытке установления власти Семенова на Дальнем Востоке, а вместе с тем и торжеству реакции, но в то же время совершенно изолировало этот край от советской России, победоносно заканчивающей Гражданскую войну в пределах Европейской России и Сибири. С появлением земского правительства в Забайкалье установилась прочная «пробка», туда стекались остатки разбитой колчаковской армии.

В этих условиях дальнейшая судьба изолированного края зависит исключительно от политической мудрости и деятельности тех группировок, которые претендуют сейчас на руководство судьбами русского Дальнего Востока и, в частности, местных представителей коммунистической партии, которые, минуя все преграды, естественно, стремятся к неудержимому слиянию с советской Россией.

Возвращаюсь к дневнику… Заходил Щ., он, видимо, тоже в «бесте» у иностранцев, хотя и скрывает это. По его рассказам, положение беглецов, скрывающихся в японском штабе, далеко не привлекательно: валяются на полу, в грязи, без каких-либо удобств.