— Правда ли это, Тайс? Знаю ли я тебя?

Он сел, сдавил кулаки, не глядя на нее.

— Да, я сглупил. Я понимаю это…

Она не двигалась, не говорила.

— Мы должны попытаться. Должны. Мы потеряли Нанну. — Его узкие глаза закрылись от боли. — Я не хочу больше никого потерять. Без тебя… без мальчиков…

Что-то забрезжило. Кажется, он вот-вот нащупает то, что так хочет сказать.

— Ты делаешь меня таким, каким я должен быть. Каким хочу быть. Я все сделаю, лишь бы ты осталась.

Он поднял на нее робкий взгляд.

— Не уходи.

Его рука протянулась к ней, большая и мозолистая, грубая, натруженная.

— Не уходи от меня, Пернилле, — повторил Бирк-Ларсен.

И вновь Майер дымил в кабинете.

— Нужно отыскать еще какую-нибудь женщину, которая встречалась с Фаустом, — сказала Лунд. — Кто-то же должен знать его.

По коридору быстро прошагал невысокий человек. Немного поколебавшись, Лунд пошла догонять его.

К тому времени как она поравнялась с ним, он, с коробкой в руках, уже семенил под колоннадой внутреннего двора, стремясь к выходу.

— Букард! — окликнула его Лунд.

Он не остановился и даже не замедлил шаг. Она бегом пересекла центральный круг, выложенный мраморными плитами, между которыми пробивались травинки, и встала перед ним.

— Данные от телефонной компании у тебя на столе, Лунд. — Он посмотрел на нее. — Ты стоишь у меня на пути. Опять.

Она шагнула в сторону, пошла рядом с ним.

— Звонили по номеру с карточки предоплаты, но теперь этот номер отключен, — сказал он.

— А имя, удаленное из списка контактов?

— Я не видел его.

Старый полицейский повернул к ней седую голову. Былое упрямство, вспыльчивость, жесткий характер — ничего этого больше не осталось в нем.

— Хочешь — верь, хочешь — не верь. Это правда.

— Почему ты миришься с этим?

— Ты серьезно?

— Да.

Они прошли через Двор Памяти, под высокими желтыми светильниками и железными звездами на стенах.

— Или всё валят на меня, и я отправляюсь в какую-нибудь глушь считать скрепки в сельском участке. Или меня медленно, но верно выталкивают на пенсию. Тридцать шесть лет службы, и вот как они меня подставили. — Он повернулся к ней. — Удачи тебе, Лунд.

Она остановилась, глядя в его удаляющуюся спину.

— Кто попросил тебя скрыть информацию, Букард? — крикнула она ему вслед.

Старик даже не обернулся.

В кабинете Лунд просмотрела бумаги, которые он для нее передал. Пачка листов с перечнем звонков. И никаких указаний на то, чей номер был стерт.

— Что у нас по квартире?

— Отпечатки Хартманна повсюду, — ответил Майер.

— Но это не расходится с его рассказом. И у Хартманна есть алиби. Что еще?

— У нас есть слюна, волосы и отпечатки пальцев.

— А ДНК?

— Ни один из выделенных образцов не дал результатов при сверке с базой. — Он покачал головой. — И крови не так уж много. Это вполне мог быть бытовой несчастный случай.

Лунд слушала и наблюдала за ним. Майер рассуждал не так, как раньше, когда они только познакомились. Не спешил делать выводы. Пытался увидеть. Представить.

— О чем вы думаете? — спросила она.

— Помните того самодовольного индюка из мэрии, Олава Кристенсена? Парень не промах.

— Да.

— Интересный тут на него материальчик.

Он перебросил через стол досье на Кристенсена. Она посмотрела на фотографию: молодое худощавое лицо, пристальный взгляд… нахальный.

— Некоторое время назад Хартманн застопорил его повышение. С тех пор он ненавидит Хартманна. И один из сотрудников штаба сказал мне, что это Кристенсен забрал личное дело учителя, когда мы делали запрос. Сейчас в департаменте ведется служебное расследование. Кристенсен может потерять работу.

Майер принес из дома хлеб, масло и ветчину. Лунд достала из ящика стола пластиковый нож, небрежно отрезала всего понемногу, построила нечто напоминающее бутерброд и впилась в него зубами.

— Офисные интриги, — сказала она с полным ртом. — Это не он.

Майер тоже занялся приготовлением еды. Его бутерброд был гораздо аккуратнее, чем ее, отметила Лунд.

— Почему нет?

— Зачем стирать звонки какой-то мелкой сошки? Потом, у Кристенсена нет ни стиля, ни положения. Нанна познакомилась через сайт клуба с кем-то более выдающимся, а не с мальчиком на побегушках.

Он вздохнул:

— Возможно. Тогда не знаю. Когда я говорил с ним, он извивался, как свинья с геморроем. Я бы голову дал на отсечение, что он врет. Будь у меня хоть что-нибудь на него…

— Но у вас на него ничего нет.

Стук в дверь. Один из оперативников ночной смены.

— Что? — спросила она.

— Вы просили проверить старые дела о пропавших женщинах.

— Да?

— Мы нашли несколько…

По коридору шагала женщина с гривой кудрявых волос и красивым лицом, но уже без улыбки.

— Давайте поговорим об этом позже, — попросила Лунд и вышла встретить Нетту Стьернфельтт.

— Я люблю своего мужа.

Лунд и Майер сидели бок о бок. Он не курил.

— Но только за прошлый год он был в командировках двести дней. Я оставалась дома одна с сыном. Неделю за неделей.

Лунд подвинула к ней распечатку с сайта знакомств «Клуба разбитых сердец»:

— У вас есть здесь свой профиль?

Нетта Стьернфельтт посмотрела на логотип: сердце, разорванное стрелой надвое.

— Это было забавно. Только и всего. Ничего серьезного. — Она покосилась на блокнот Майера. — Вам обязательно записывать?

Он отложил ручку.

— Смеха ради я отправила свою фотографию. — Она тряхнула волосами, отчего половина лица скрылась. — Вот с такой прической и в три четверти. Вы бы не узнали меня по этому портрету, так могла выглядеть любая женщина. Потом… вдруг откуда-то взялись сотни одиноких мужчин. И все богатые и привлекательные. Так они писали.

— Вы проверяли? — спросил Майер.

— Нет.

В ее голосе послышалось недовольство. Лунд под столом пнула Майера в ногу.

— Меня заинтересовал только один. Он не был похож на остальных.

— В чем? — спросила Лунд.

— Он был внимателен. Хотел меня узнать. Он читал то, что я ему писала. Мы как будто были с ним на одной волне. Это сразу становится понятно, и притвориться невозможно.