Джеральд с нетерпением ждал свадьбы Урсулы и Беркина. Для него она была чем-то вроде ключевого момента.

— Не сыграть ли нам двойную свадьбу? — озадачил он Беркина.

— А кто вторая пара? — спросил Беркин.

— Мы с Гудрун, — ответил Джеральд, в его глазах плясали лукавые огоньки.

Беркин внимательно посмотрел на друга — слова Джеральда его озадачили.

— Ты серьезно — или шутишь?

— Совершенно серьезно. Ну как? Стоит нам с Гудрун последовать вашему примеру?

— Конечно, — ответил Беркин. — Не знал, что у вас так далеко зашло.

— Как далеко? — спросил, смеясь, Джеральд и сам же ответил: — Дальше не бывает.

— Тогда остается придать вашим отношениям прочную социальную основу и достичь высокой нравственной цели, — сказал Беркин.

— То есть расти в длину, высоту и ширину, — отозвался, смеясь, Джеральд.

— Могу только сказать, что это замечательный шаг.

Джеральд внимательно посмотрел на друга.

— Не вижу в тебе энтузиазма, — упрекнул он Беркина. — А я думал, ты помешан на брачных союзах.

Беркин пожал плечами.

— Помешаться можно на чем угодно — хоть на носах. Ведь носы бывают всякие — снобистски вздернутые и прочие…

Джеральд рассмеялся.

— И браки бывают разные — в том числе и снобистские, — сказал он.

— Согласен.

— Ты думаешь, если я женюсь, мой брак будет именно таким? — спросил насмешливо Джеральд, склонив голову набок.

Беркин не удержался от смеха.

— Откуда мне знать? — сказал он. — Не надо шантажировать меня моими же собственными сравнениями.

Джеральд задумался.

— Но я на самом деле хочу знать твое мнение, — заявил он.

— Конкретно о твоем браке или о браке вообще? Зачем тебе мое мнение? Да у меня его и нет. Законные браки меня вообще не интересуют. Тут скорее вопрос удобства.

Но Джеральд по-прежнему внимательно смотрел на друга.

— Думаю, нечто большее, чем простое удобство, — возразил он. — Возможно, тебе претит этика брака, но каждый конкретный случай бракосочетания — это жизненно важный, решающий момент…

— Ты видишь нечто судьбоносное в походе с женщиной к регистратору актов гражданского состояния?

— Если ты не только пойдешь с ней, но и вернешься, то, пожалуй, вижу, — ответил Джеральд. — В каком-то смысле это неотменяемо.

— Тут я с тобой согласен, — сказал Беркин.

— Неважно, как ты относишься к законному браку, но переход в это новое состояние для каждого человека момент критический.

— До какой-то степени я с этим согласен, — отозвался Беркин.

— Так вернемся к моему вопросу: жениться ли мне? — продолжал Джеральд.

Беркин пристально посмотрел на него, глаза его смеялись.

— Ты как лорд Бэкон[108], — сказал он. — Рассуждаешь в духе юриста или Гамлета — «быть или не быть». На твоем месте я бы не женился, но тебе лучше поговорить не со мной, а с Гудрун. Ведь ты женишься не на мне, так?

Джеральд пропустил мимо ушей его последние слова.

— Да, все надо хладнокровно взвесить. Это опасный момент. Приходит время, когда надо сделать решительный шаг в одном из направлений. И женитьба — одно направление…

— А другое? — поспешил спросить Беркин.

Джеральд поднял на него горящие глаза, в них было странное выражение, которое другой мужчина не смог понять.

— Не знаю. Если б знать, какова… — Он не закончил фразу, смущенно переминаясь с ноги на ногу.

— Ты хочешь сказать: если б знать, какова альтернатива? — спросил Беркин. — А так как тебе это неизвестно, женитьба — pis aller[109].

Джеральд бросил на Беркина все тот же горящий, непонятный взгляд.

— Каждый склонен думать, что женитьба — pis aller, — заметил он.

— Тогда не женись, — посоветовал Беркин. — Повторю то, что говорил тебе раньше: брак в традиционном смысле этого понятия вызывает у меня отвращение. Egoïsm à deux[110]— пустяк по сравнению с тем, что есть. В мире происходит молчаливое объединение людей по парам — каждая пара в своем домике, блюдет свои ничтожные интересы, варится в собственном котле — гнуснее этого ничего не придумаешь.

— Совершенно согласен, — сказал Джеральд. — В этом есть нечто недостойное. Но, как уже говорилось, есть ли альтернатива?

— Нужно избегать домашнего инстинкта. Даже не инстинкта, а просто трусливой привычки. Нельзя иметь дом.

— Согласен. Но альтернативы нет, — упорствовал Джеральд.

— Нужно ее найти. Я верю в пожизненный союз между мужчиной и женщиной. Кратковременные связи истощают. Но постоянный союз между мужчиной и женщиной еще не последнее слово — конечно, не последнее.

— О да! — поддержал Джеральд.

— Из-за того, что отношения между мужчиной и женщиной принято считать высшими, исключительными отношениями, — продолжал Беркин, — в них возникает напряженность, подлость и неудовлетворенность.

— Да, я согласен с тобой, — сказал Джеральд.

— Нужно снять с пьедестала любовно-брачный идеал. Нам нужно что-то более совершенное. Я верю в возможность еще одних безупречных отношений, помимо супружеских, отношений между двумя мужчинами.

— Не представляю, как одно может заменить другое, — недоверчиво произнес Джеральд.

— Не заменит, нет, но может быть таким же важным, таким же творческим и, если хочешь, таким же священным.

— Я знаю, — сказал Джеральд, — что ты веришь в нечто подобное. Но лично я такое испытать не могу. — Дружеским, но слегка неодобрительным жестом он положил руку на плечо друга. И с чувством превосходства улыбнулся.

Он был готов на заклание. Брак для него был равносилен этому. Он не возражал стать жертвой брачных уз, уподобиться заключенному, работающему в руднике под землей, который живет, не видя солнца, и знает только эту мрачную подземную деятельность. Он был готов с этим смириться. Брак — клеймо отверженного. И он был согласен жить с этим клеймом в преисподней, как обреченная на вечные муки душа. А вот вступить в чистые отношения с другой душой он не хотел. И не мог. Для него брак не сводился только к союзу с Гудрун. В его представлении брак означал принятие существующего миропорядка, определенных устоев, в которые он не верил, но был готов принять и тогда удалиться навечно в преисподнюю. Вот это он и сделает.