Затем мне было необходимо узнать побольше о жизни этого неординарного человека и о тех событиях, которые не нашли отражения в его мемуарах. В этом неоценимую помощь мне оказала написанная Робертом Моррисоном биография Де Квинси «Англичанин, употреблявший опиум». После этого мы с профессором Моррисоном завязали оживленную переписку по электронной почте, и мне удалось выведать еще много нового. Настоящий роман посвящен Роберту Моррисону и другому биографу Де Квинси, Гревелу Линдопу, чей труд «Любитель опиума» также оказался мне очень полезен.

Следующим шагом я должен был узнать все о Лондоне 1854 года до таких мельчайших подробностей, будто я в действительности там побывал. Какими были тогда улицы? Какие деньги были в ходу? Какую одежду носили жители города? Чем они питались? Как принимали ванну?

На протяжении года я непрерывно путешествовал по прошлому, читал только то, что имело отношение к тому времени и месту. Среди прочитанного мною множества книг назову наиболее значительные: Ричард Д. Олтик «Люди и мысли Викторианской эпохи»; Хезер Криэйтон «Викторианские дневники: повседневная жизнь викторианских мужчин и женщин»; Орландо Фиджес «Крымская война»; Джудит Фландерс «Викторианский дом изнутри»; Элисон Гернсхайм «Мода времен Виктории и Эдуарда: фотообзор»; Джиллиан Джилл «Мы двое: Виктория и Альберт»; Генри Мейхью «Труженики и бедняки Лондона»; Салли Митчелл «Повседневная жизнь викторианской Англии»; Лайза Пикард «Викторианский Лондон»; Дэниел Пул «Что ела Джейн Остин и что знал Чарльз Диккенс»; Литтон Стрейчи «Королева Виктория»; Джудит Саммерс «Сохо: история самого колоритного района Лондона»; Кейт Саммерскейл «Подозрения мистера Уичера, или Убийство на Роуд-хилл»; Ф. М. Л. Томпсон «Подъем респектабельного общества. История викторианской Британии в 1830–1900 годах»; Дж. Дж. Тобайас «Преступники и полицейские в Англии с 1700 по 1900 год». Также мне помог очерк Грегори Дарта «Кабинет ужасов», опубликованный в книге «Томас Де Квинси: новые теоретические и критические тенденции» (под редакцией Роберта Моррисона и Дэниела Санджива Робертса).

Некоторые книги заслуживают отдельного упоминания. Знаменитая вспышка холеры, случившаяся в Лондоне в 1854 году, лучше всего описана в работе Стивена Джонсона «Карта призраков. История самой страшной лондонской эпидемии». В ней автор повествует об отчаянных попытках доктора Джона Сноу отыскать источник заразы. Огромную помощь доктору оказал священник по имени Генри Уайтхед. К сожалению, в моем романе места преподобному Уайтхеду не нашлось, так что теперь я с радостью упоминаю его имя.

Наиболее полное описание убийств на Рэтклифф-хайвей можно найти в книге «Колотушка и груша» известных авторов детективов Ф. Д. Джеймс и Т. А. Кричли. Один только нюанс не нашел отражения в этом захватывающем художественном произведении: удивительная схожесть имен предполагаемого убийцы, Джона Уильямса, и одной из его жертв, Джона Уильямсона. Когда я в первый раз прочел, что Джон Уильямс убил Джона Уильямсона, я решил, что столкнулся с банальной опечаткой. Судебные записи, относящиеся к 1811 году, не привлекли ничьего внимания к этому сходству. Только Г. К. Честертон (спустя сотню лет после убийств) счел сей факт заслуживающим следующего комментария: «Человек по фамилии Уильямс практически случайно убивает другого человека, чья фамилия — Уильямсон (Уильям-сын). Смахивает на своего рода детоубийство». Поскольку Де Квинси первым заговорил о подсознательном, я решил, что в романе, излагающем новую версию знаменитых убийств, уделю серьезное внимание не только теме детоубийства, но и отцеубийства и массе прочих психоаналитических штучек.

Я изучал карты Лондона того времени. Из них я узнал о местонахождении тюрьмы «Колдбат филдз», а также доков Британской Ост-Индской компании и Воксхолл-Гарденс. Я значительно обогатил свой словарный запас за счет слов и выражений, давно уже вышедших из употребления, таких как: метельщик, бездомник, щипач, шмара, плотолюбец, шалман, зеленщик и многие другие.

Вся художественная литература, которую я тогда читал, также относилась к средневикторианскому периоду. В основном это были произведения Чарльза Диккенса, Энтони Троллопа и Уилки Коллинза, из которых я почерпнул мельчайшие подробности о быте того времени: что люди ели, что носили и тому подобное. К Коллинзу слава пришла на несколько лет позже, чем к Де Квинси. Ею он обязан двум романам — «Женщина в белом» (1860) и «Лунный камень» (1868). Между двумя авторами прослеживается тесная связь. Если Коллинза часто называют изобретателем жанра детективного романа, то благодаря постоянному упоминанию Де Квинси в своих книгах о наркотической зависимости и убийствах возникли предпосылки для повального увлечения детективами, а о самом писателе говорят как о человеке, оказавшем наибольшее влияние на этот литературный жанр. Признает этот факт и сам Коллинз: в «Лунном камне» герои горячо обсуждают «Исповедь англичанина, употреблявшего опиум», и в итоге это произведение Де Квинси дает им ключ к разгадке тайны.

Кроме того, Де Квинси оказал влияние и на Эдгара Аллана По, который, в свою очередь, вдохновил сэра Артура Конан Дойля на создание образа знаменитого Шерлока Холмса. Таким образом, в известной степени мир обязан Де Квинси появлением как детективного жанра в целом, так и самого известного в его истории сыщика.

«Убийство как изящное искусство» представляет собой мою версию романа девятнадцатого века. В то время как современные романы очень редко пишутся от третьего лица, авторы произведений девятнадцатого столетия любили именно эту форму изложения, когда беспристрастный рассказчик постепенно вводит нас в курс дела и разворачивает перед нами цепь событий. Я решил, что такой способ будет более подходящим для рассказа о различных аспектах жизни викторианской Англии. В противном случае этот мир показался бы современному читателю таким же непостижимым, как если бы я писал о чужой галактике. Я проигнорировал другую общепринятую среди нынешних писателей условность и смешал в одном произведении рассказ от первого и третьего лица, сделав вставки из дневника главной героини — прием, часто используемый в детективных романах. Вернувшись мысленно в девятнадцатое столетие, я мог позволить себе определенную свободу в своем повествовании.

Я провел серьезное и длительное исследование, но иногда мне приходилось отклоняться от фактов. Например, Эмили никогда не обращалась к Томасу «отец». Она называла его «папа» — именно так, с ударением на второй слог. В первоначальных набросках романа я использовал исторически более правильное «папа», но в устах Эмили такое обращение звучало слишком по-детски, и я склонился к более, как мне показалось, подходящему слову «отец». Кроме того, в отдельных случаях я сокращал некоторые цитаты из Де Квинси и немного вольно обходился с происходившими в его жизни событиями.

И еще один момент. Ради стройности повествования мне пришлось ввести в текст одну историческую неточность. Я знал, что к 1854 году доктор Сноу уже переехал с расположенной в районе Сохо Фрит-стрит (дом номер 54) в соседний район Мейфар на Сэквилл-стрит в дом номер 18. Но я не мог не использовать в романе тот факт, что Фрит-стрит находится совсем рядом (всего в одном квартале) с Греческой улицей, на которой в пустующем доме обитал некоторое время юный Де Квинси. В конце концов я решил, что в доме на Сэквилл-стрит затеяли ремонт и доктор Сноу вынужден был вернуться на свое прежнее место жительства на Фрит-стрит.