И он лишил Нандуса уготованного ему будущего. Нандус, без сомнения, был лучшим учеником Красного монастыря и на самом деле должен был подняться до Шестого круга. Он заслужил это – своим талантом и усердным трудом. День, когда Нандус из-за его действий как Стража лишился заслуженной награды, стал худшим в жизни Джакобо. Когда Нандус получил назначение на должность верховного священника Цилии, Джакобо приехал к нему в Красный монастырь, притворившись, будто прибыл туда как друг Нандуса. Как человек, заменивший ему отца, которого Нандус потерял много лет назад. Он утешал Нандуса, негодовал вместе с ним, делая вид, что не понимает, почему высшие чины монастыря приняли такое решение. Он даже позаботился о том, чтобы юный Нандус познакомился с красавицей Синтией. Еще одна жизнь, которую Джакобо разрушил…

Старик поднес серебряный кубок к губам и отхлебнул вина. Он любил Нандуса как сына и все же так и не рассказал, что его ждет. Его – и Милана. Когда в Далии появился Человек-ворон и Нандус заговорил о тьме, закрывающей звезды, Джакобо следовало открыть верховному священнику глаза.

Он был слепцом, но куда яснее остальных видел, что происходит в Цилии и, вероятно, сейчас уже распространилось по всей империи и ханству. Джакобо знал о предстоящих битвах, потому что все это происходило уже не в первый раз. Не знал он только одного – как изгнать облеченный плотью вымысел из мира. То была последняя тайна. Тайна, которую знал только Ключ.

Каждую ночь Джакобо сидел у окна, ожидая, не услышит ли он шелест могучих крыльев. Среди сказочных созданий были и те, кто знал о существовании тайного ордена. Охотники, которые выслеживали верховных священников и Стражей. Возможно, Человек-ворон был одним из таких охотников. Или нет?

Когда Милана забрал Человек-ворон, Джакобо думал, что юношу не спасти. То, что он вернулся, было подлинным чудом. И доказательством того, что в Милане возродилась Старая душа. Как и в его отце Нандусе. Джакобо подозревал, в ком живет третья Старая душа. Он считал, что ханство начало борьбу с носителем этой третьей души много лет назад. Это казалось столь очевидным…

Джакобо запрокинул голову, хотя его глаза уже так много лет не видели неба. Он молился о том, чтобы шелест крыльев не прозвучал у его окна этой ночью. Старик хотел дожить до тех времен, когда мир изменится. Когда начнется новая эпоха. Когда люди получат от Всесоздателя величайший дар – возможность изменить весь мир по своим представлениям. И, как и каждой ночью, Джакобо думал, не нарушить ли ему клятву Стража, вернув Нандусу будущее, которого тот лишился. Еще не поздно…

Но он поклялся, что сохранит тайну, пока будет жив. И до сих пор Джакобо всегда гордился тем, что его верность принесенным клятвам не уступает верности рыцарей ордена Черного Орла.

И поскольку Джакобо поклялся не допускать, чтобы Стражем стал человек недостойный, он позаботился, дабы тот, кто отправился в Красную Башню вместо Нандуса Тормено, не достиг своей цели. Молодой верховный священник Марко Фальконе не обладал духовным величием, необходимым для посвящения в тайны мира. Он не смог бы вести тайную жизнь, которой требовал ранг Стража. Этот юноша был точно создан для того, чтобы блистать, привлекая всеобщее внимание, как и надлежит верховному священнику. Он был не из тех, кто смог бы прозябать в грязных бараках поденщиков, выполняя обязанности Стража.

Джакобо закрыл слепые глаза. Он знал, что лишь ищет оправдания тому, что совершил.

Старик наслаждался прохладным ветерком, ласкавшим его лицо, и вслушивался в тишину ночи. Он ждал шороха крыльев.

Еще один удар тяжелого деревянного молота обрушился на кол. Раинульф опустил неудобный инструмент. Он промок до нитки. Под холодным дождем одежда, казалось, испускала пар, а штаны и сапоги покрылись коркой грязи.

Лучник проверил мощный, в руку толщиной, ствол, вбитый в землю, и принялся обрабатывать конец кола ножом, вытачивая острие. Повсюду на склоне из земли торчали такие же заостренные колья, готовые замедлить наступление противника, который вот-вот придет сюда.

– Так мы их на этом проклятом склоне не побьем, – недовольно проворчала Фелиция. – Их будет слишком много. А мы не можем растянуть войска. Они просто обойдут нас по флангу, ударят с тыла и перебьют всех. Устраивать сражение именно здесь – идиотский план.

Раинульф промолчал. С тех пор как Фелиция прибыла сюда, у нее было ужасное настроение. По приказу герцога Умбальдо ди Бишья ей пришлось оставить свои позиции в лесу у Туара и явиться сюда. Против ее воли. Фелиция пришла в лагерь ранним утром, промокшая и грязная. Раинульф не помнил, чтобы когда-нибудь видел ее такой.

Яростным ударом женщина сбила широкую щепку с острия кола, который она затачивала. Фелиция предпочитала проводить время с воинами на склоне, работая столь же тяжело, как и они. Поэтому Раинульф так ценил ее. Как и остальные стрельцы. Да, она родилась герцогиней, но была при этом одной из них. Фелиция делила с ними и невзгоды, и голод, и ночи у дымящегося костра.

– Я полагаю, крутой склон причинит бесовым лигистам немало неудобств, – доброжелательно заметил кто-то за спиной Фелиции.

Раинульф вздрогнул, стараясь не подать виду. Плохо дело. Этот голос ни с каким другим не перепутаешь. Умбальдо ди Бишья, Меч Змей. Герцог спустился по склону с двумя телохранителями, наблюдая за продвижением работ.

– Я был бы рад, если бы ты сразу после приезда пришла ко мне, Фелиция да Роза.

– Это еще почему? Думаешь, я должна бежать к тебе, как собачонка, виляющая хвостиком, чтобы ты меня по головке погладил? Ты хотел, чтобы я прибыла сюда для сражения. И вот я здесь. Мне перед тобой отчитываться? Или, может, ты хотел, чтобы я просила прощения за Луциллу? За то, что из-за нее мы потеряли Туар?

Глаза Фелиции лихорадочно блестели. Она была настроена на скандал. «Неужели Умбальдо этого не замечает?» – подумал Раинульф.

– Собственно, я всего лишь хотел объявить тебя главнокомандующей наших объединенных войск на собрании Совета Мечей. Я считаю, что нужно позаботиться о том, чтобы все узнали об этом одновременно, – спокойно ответил ди Бишья. – Это поможет избежать ненужных пересудов.

Фелиция открыла рот, собираясь что-то сказать, но в последний миг передумала. Она медленно провела грязной рукой по лбу и волосам.

– Хорошо. Ты меня удивил, – прорычала герцогиня, по-прежнему с ожесточением. – Что все это значит?

– Посмотри на меня. Я старый тучный человек. Я прошел мало сражений. И у меня больше ничего нет. Моя семья потеряла земли герцогства Змей пятьдесят лет назад. Эта территория уже так давно принадлежит Лиге, что едва ли кто-то в нашем войске помнит, как там развевался флаг моего рода. Теперь же я лишился последней собственности – вместе с Туаром. Я потерял корабли и товары. Остался только мой титул. – Умбальдо хитро улыбнулся. – И, конечно, мудрость от долгих лет жизни. Стрельцы исполняют мои приказы, потому что меня избрал Совет. Но за тобой они последуют по воле сердца.