Амди жалобно заныл, не столько возражая, сколько выражая общее недовольство отведенной ему ролью.

– И это я буду тем, кто выйдет поговорить с незнакомцами, да?

– Ты же знаешь, что Винтозуб нескоро восстановит свой межстайный язык, Амди, – терпеливо разъяснил Джефри.

– Как знать, как знать, – ответил Амди с надеждой в голосе. – Он всегда был…

– А между прочим, где Винтозуб? – спросила Равна, обнаружив, что на каком-то этапе их беседы фрагмент дематериализовался.

Джефри разочарованно вздохнул, смазав впечатление от своей же оптимистической реплики минутой раньше.

– Я думаю, он просто устал. Едва ли он многое понял из наших переговоров. Если нам повезло, он от нечего делать заступил на стражу.

Тут Равна вспомнила о странной перемене цвета шкуры фрагмента, замеченной днем, и описала ее.

– Что тут скрывается? Сколько здесь загадок внутри загадок?

Амди неуверенно рассмеялся:

– А, в этом весь Винтозуб. Частичная смерть подорвала его уверенность в себе. Всегдашняя похвальба на поверку обернулась беспечной… – Он замолк. Несколько элементов стаи переглянулись с Джефри, повертев мордами. Они явно решали, стоит ли расширять круг посвященных.

– Это ты должен ей рассказать, Амди, – сказал Джефри наконец. – Это твоя история.

Стая сделала им знак приблизиться – она села плечом к плечу с Джефри, а два элемента Амди улеглись Равне на колени. Будь Амди еще малышом, она, пожалуй, почувствовала бы себя комфортно. Но не сейчас.

– Если быть честным, Равна, тут целых два секрета, а не один. Пожалуйста, не надо меня упрекать за то, что я сейчас скажу, хорошо? Я… сотрудничал со Шкуродером, начиная с… одним словом, уже очень давно.

Один лежавший на коленях элемент изогнул шею, ловя ее взгляд. Глаза у него были большие и темные.

– Это никак не связано с Невилом. Мы никого не предавали, хотя ты и в особенности Древорезчица можете видеть наши поступки в ином свете. Это ваше право.

– Да. Пожалуйста, не шпыняй Амди за такое, Равна. У нас у всех свои слабости.

Равна кивнула, с трудом сдержав усмешку.

– Амди, – сказала она, – а ведь я кое-что знаю о делишках Шкуродера. Он пообещал тебе, гм, определенную медицинскую помощь, так ведь?

Амди удивленно взвизгнул и поднял все головы:

– Откуда тебе это известно?

– Позже объясню, – ответила Равна. – Это единственная ваша тайна, которую я знала, и сама не поверила, когда узнала.

– Хорошо, но это действительно так. – Амди понурил головы. – Я знаю, в чем моя слабость. Я трус. Вы, люди, такие смелые, вы привыкли жить под угрозой смерти. Как и любой из вас, я рожден весь одновременно. И я так боюсь умереть…

Равна потрепала прижавшегося к ее коленям элемента:

– Я бы не назвала это трусостью, – и задумалась, что же мог Шкуродер пообещать Амди. – Но ты собирался мне рассказать про Винтозуба, – добавила она.

– О да! Про его личину. – Амди отчасти вернул себе привычное ехидство. – Винтозуб – наш совместный проект, и притом самый успешный. Я искренне горд тем, как поступил, хотя Древорезчица наверняка объявила бы меня предателем. Я знал, что Шкуродер-Тиратект преимущественно хороший.

Джефри слегка стукнул элемента, лежавшего на его коленях, по башке:

– Ты что, специально дразнишь Равну? Давай к делу!

– Нет-нет, я как раз думаю, как бы вам лучше объяснить всю правду. – Он еще теснее прижался к людям и устремил взгляды в темноту. Опять пошел дождь, но в безветренную ночь он оказался достаточно слабым. – Это не фигура речи – назвать Шкуродера-Тиратект преимущественно хорошим. Три его элемента происходят из стаи школьной учительницы, которую он убил. Именно она всем заправляет, хотя стая может не осознавать этого.

– Я знаю, – сказала Равна. – Шкуродер часто шутит на эту тему, но с очень хитрым видом, как бы намекая, что это ложь.

– На самом деле это не ложь, – ответил Амди с необычной для себя резкостью. – Безусловно, Белоухий – важнейшее звено, однако все те трое вносят вклад в совокупную личность.

– И это я тоже знала, – кивнула Равна.

В голосе Амди появились озорные нотки:

– Но, готов побиться об заклад, ты не знала, что у всех трех есть от стаи щенки.

– Что? – Даже испорченная система видеонаблюдения об этом бы ей доложила. Если только не… – А это случайно было не в тот год, когда Шкуродер подался на север?

– Именно.

Это было пять лет назад. Древорезчица вышла из себя от ярости и чуть было не затеяла войну на истребление уцелевших приверженцев Шкуродера.

– Так что, Шкуродер-Тиратект пытался создать себе замену на случай, если элементы Тиратект начнут умирать?

– Да. Вот только все сработало не так, как он предполагал. У Шкуродера на сей счет полно объяснений, нашпигованных заводчицким жаргоном, но вкратце все они сводятся к тому, что остатки Старого Шкуродера отвергли щенят. Он отдал одного Негоднику, а двух других помог ему пристроить я.

Равна уставилась в дождливую тьму. Если Амди эту историю не просто так рассказывал, то догадаться, куда делись остальные два щенка, было несложно.

– А что собой представляют другие элементы Винтозуба, Амди?

– Джефри и я проникли со щенками в ветеранское отделение Фрагментария, где до сих пор сидят под стражей фрагменты Стального Владыки.

– Ага! И это было как раз перед «самоубийством» Стального?

– Да, – признал Амди. – Каким-то образом Шкуродер заставил Каренфретт всех одурачить, и Древорезчицу в том числе.

– Угу, – сказал Джефри. – Очень мне хотелось бы выяснить, что у Шкуродера есть на эту Каренфретт.

– Не знаю, да меня это и не волнует, – ответил Амди. – Стальной Владыка был чудовищем, но в моем щенячестве он был также и моим другом – по крайней мере, так я думал. Моим первым другом. Как ни суди, все прошло строго по плану Шкуродера с Каренфретт. То, что осталось от Стального, пребывало в полном безумии, но отчасти сумасшествию этому было причиной бессилие доказать Шкуродеру – Старому Шкуродеру – свою значимость, самостоятельность. Как только он оставил попытки убить двух щенков Тиратект, они идеально с ним слились. То, что получилось в результате, все еще отдаленно напоминало исходного Стального Владыку, поэтому для маскировки ему пришлось перекрасить шерсть.

Коварство и боевая ярость Винтозуба спасли им всем жизни, но ведь именно он заботился о ней на всем пути, все те дни, что она металась в беспамятной горячке. Неужели именно он был стаей, которая дала Лугам Смерти нынешнее название? Такая форма искупления грехов людям недоступна – во всяком случае, не так глубоко Внизу.

Минуту длилось молчание. Только дождь шуршал по камню, да костер догорал в угольки. Наконец Равна спросила: