Во время 1950-ых Юнг начал формировать сочувствующее представление о еврейском происхождении психоанализа и его собственной аналитической психологии. Именно тогда Юнг прокомментировал еврейское мистическое происхождение фрейдистского психоанализа, заявив, что для того, чтобы постичь происхождение теорий Фрейда, нужно было бы исследовать "глубинные работы хасидизма... и... хитросплетения каббалы"[30]. Юнг в конечном счете пришел к заключению, что не только Фрейд, но и его собственные психологические теории предвосхищались еврейскими мистиками, сказав в 1955, что хасидский раввин Великий Маггид предварил "всю мою (Юнга) психологию"[31]. Маггид считал, что у Божественности есть скрытая жизнь в пределах человеческого разума и что, в то время как Бог сам по себе - основа и источник мысли, фактические взгляды могут появится только в рамках человеческого разума[32], - понятие, которое ясно предваряет собственную психологизацию Юнга объектов духовного дискурса.

Послевоенные письма и заявления Юнга отражают глубокие перемены в понимании и оценке, по крайней мере, некоторых аспектов еврейского мистицизма и, в частности потенциального вклада иудаизма в его аналитическую психологию. Что произошло между 1934, когда Юнг протестовал против еврейской психологии, и 1954, когда он приветствовал еврейский мистицизм как предшественника и подкрепителя его собственной мысли? Наше исследование предполагает, что в преобразовании Юнга играли роль два фактора. Прежде всего, в то время как у Юнга были побуждения проигнорировать еврейские источники его собственной психологии в течение 1930-ых, то после войны он не стеснялся признавать их как для себя, так и для других. Второе - Юнг пережил более глубокое психологическое, духовное и потенциально искупительное преобразование во время каббалистических видений мистического толка, которые он испытал после своего сердечного приступа в 1944, едва не ставшего для него фатальным.

КНИГА ЗОАР В СНОВИДЕНИЯХ И ВИДЕНИЯХ ЮНГА

Один из наиболее удивительных аспектов каббалистических видений - то, что они отражают решительно не психологическое и даже не научное представление о духовности и мистике. Дж. В. Хейсиг утверждал, что взгляды Юнга на Бога и духовный мир преодолели три этапа. Во время первого этапа (примерно, 1900-1921), Юнг понимал духовный опыт как проекция эмоций человека; на втором этапе (1921-1945) этот опыт понимался им как взаимодействие с архетипами, и таким образом проецирование глубинных слоев коллективногопсихэ; и на третьем этапе (начавшемся приблизительно в 1945), Юнг, кажется, приостановил суждение относительно объективной природы того, что представляют архетипические образыпсихэ[33]. В то время как чтениеСеми Наставлений,а теперь иКрасной Книги, ставит под вопрос различия Хейсига, ясно, что у Юнга было решительно непсихоаналитическое представление о своих видениях 1944. Вспомним, что относительно этих видений Юнг решительно заявил: "Это не было порождением воображения. Видения и события были совершенно реальны; в них не было ничего субъективного; они отличались абсолютной объективностью"[34]. Действительно, эти мистические видения отмечают начало периода мысли Юнга, когда он всерьез признавал возможность, что "эта жизнь - [всего лишь] фрагмент бытия",[35]и что архетипы указывают не только на внутреннюю надличностную действительность, но также и на внешнюю, "объективную".

Именно в этом контексте я предпринимаю исследование видений Юнга с точки зрения каббалистической теории о сновидениях и видениях. Подобное исследование неизбежно поднимает серию вопросов об "объективности" визионерского/мистического опыта и подобных утверждений, которые служат основой каббалы и мистицизма как такового. Мы, например, должны будем спросить, отражает ли опыт Юнга существование бессмертия, - то, что видимый мир не все бытие, что прошлое, настоящее и будущее так или иначе иллюзорны, и что все "примирено в единой целостности"? Это психологический регресс, инфляция эго, и, как предположил Вольфганг Гигерич, уход в духовную отстраненность и отступление в воображение[36], или прогресс к высшему состоянию сознания, в котором завеса конечности, временности, материальности и различия спадает путем переживания мистического или иного экстатического опыта? Эти главные вопросы, конечно же, не получат окончательного ответа и останутся спорными. Однако, путем их решения для себя, мы определяем наше отношение к психологии и религии вообще и юнгианской психологии в частности. Я вернусь к этой теме после обсуждения толкования каббалистических видений и сновидений.