и все уладить.

Дама поморщилась:

– Но ведь он же… – Она будто вся съежилась, сжалась. – Он станет…

– Вы его боитесь, – объявил Фокс уже на ногах. – Вас не в чем винить, но вы боитесь, а мне вот не страшно. Я прижал его к стене, как на то и рассчитывал, да и вас тоже. Поступайте как знаете, я пошел.

Дама содрогнулась всем телом.

– Где он сейчас, дома? – спросил Фокс.

– Да. Ждет, пока я не…

– Зависит от вас. Если хотите поставить точку… Даже не знаю, как буду смотреть на все это завтра…

– Подождите минутку. – Опустив голову, она еще немного посидела неподвижно, не показывая Фоксу своего лица, затем выпрямилась, встала и сдержанно произнесла: – Очень хорошо. Мы все уладим.

Не теряя времени, Фокс выпроводил ее из квартиры, но, едва оказавшись на лестничной площадке и еще не успев закрыть дверь, обернулся к ней, словно вдруг вспомнил о чем-то:

– Собака. Пожалуй, оставлю псу косточку, чтобы не скулил. Сейчас выйду.

Фокс скользнул обратно в квартиру, а там – на кухню. Быстрый осмотр пут на пленнике показал, что все узлы на своих местах, чего и следовало ожидать, ведь он затягивал их с умом. Не замечая ярости в пылающих глазах, Фокс добавил еще пару кусков липкой ленты на рот, после чего приступил к исследованию карманов. Связка ключей наконец отыскалась в правом кармане брюк, добраться до которого было сложнее всего. Вернувшись на лестничную площадку, Фокс пожалел, что не может проверить, какой ключ подходит к входной двери. Однако дама в норке стояла в ожидании лицом к нему, а потому Фокс просто хлопнул дверью, и замок защелкнулся.

Пока спускались по лестнице, дама шла впереди, и уже по тому, как она касалась пальцами старых грязных перил, было ясно: эти перчатки отдадут в чистку, прежде чем рискнут надеть их снова. Рядом с домом не было машин, не считая его собственной, и Фокс решил ею пренебречь, желая сохранить лицо. Идеалистически настроенному молодому человеку, живущему в нищете и убожестве, владеть подобным средством передвижения не полагалось.

Немного помедлив, он спросил:

– А ваша машина?

– Я не на ней приехала. Мне не хотелось… Я взяла такси.

Фокс повернул на запад, и они дошли до Второй авеню, после недолгого ожидания остановили проезжавшее мимо такси. Дама назвала водителю адрес где-то в районе Семидесятых улиц, как раз к востоку от Пятой авеню. Дама заняла один угол заднего сиденья, Фокс – второй, и оба до конца поездки не проронили ни слова. Заплатив таксисту, Фокс вылез из машины и подал ей руку, от которой она отказалась.

Здесь, у входа в свой дом, она словно стала меньше ростом, держалась уже не так прямо, а твердость и напряжение во взгляде почти что сошли на нет.

– Думаю, мне стоит войти первой, – предложила она, – и сказать брату, что…

– Нет! – возразил Фокс. – Мы сделаем это вместе, или не стоит и пытаться.

Она не настаивала. Фокс открыл массивную, украшенную богатой резьбой дверь, пропустил даму вперед и сразу последовал за ней. Войдя, она нажала кнопку на дверном косяке; почти немедленно внутренняя дверь вестибюля открылась, и они в том же порядке прошли дальше. Дверь за ними закрыл мужчина в строгом костюме, который сразу же встал навытяжку, явно готовый, не меняясь в лице, снести все: от полного безразличия к себе до ритуального отсечения головы.

– Мистер Джадд наверху?

– Да, мисс Джадд.

– Тогда просто возьмите у меня вещи… – Сделав шаг, мужчина в строгом костюме возник у нее за спиной, чтобы принять шубу. – И у мистера…

– Шермана, – подсказал Фокс.

– Да, конечно. Пальто и шляпу у мистера Шермана.

Что и было сделано. Вслед за дамой Фокс прошел по просторному холлу и поднялся по широкой, устланной ковром лестнице, восхищаясь старыми резными перилами из темного вишневого дерева и неизбежно сравнивая их с теми, которых эта женщина с такой неохотой касалась каких-то полчаса назад. От холла наверху, который был лишь немного меньше холла внизу, в разные стороны расходились три коридора. Дама двинулась направо, открыла дверь и вошла в большую комнату, наполненную теплом и светом, с комфортной мебелью и тысячью книг. В комнате находился только один человек – он сидел в мягком кресле, положив ноги на скамеечку, курил трубку и читал журнал. При их появлении он повернул голову к пришедшим.

Явно нервничая, мисс Джадд тонким голосом сказала:

– Гатри, я считаю, что самым лучшим будет…

Выражение, появившееся на лице брата, заставило ее потрясенно замолчать, и сама она будто окаменела.

Глава 16

Фокс заговорил, и в его голосе изысканный сарказм мешался с невыносимой учтивостью:

– Это я подпалил вам задницу, мистер Джадд.

Для того чтобы произнести подобное, да еще в таком тоне, требовалось немалое мужество. Едва ли когда-либо прежде, на протяжении всей своей циничной, хладнокровной, хищнической карьеры, Гатри Джадд терял способность связной речи в приступе бессильной ярости – и смена эмоций на его лице почти каждому внушила бы панический страх. Одно только холодное бешенство в его взгляде добавляло правдоподобия байкам о василисках, но даже этот взгляд Фокс, засунув руки в карманы пиджака и широко расставив ноги, встретил достойно.

Мисс Джадд не проявила той же стойкости.

– Я посчитала… – запинаясь, пробормотала она. – Мне показалось лучшим выходом… – Продолжить она уже не смогла.

– Она никогда не видела его в лицо, – коротко объяснил Фокс. – Я был там, и она приняла меня за него. Мы весьма подробно обсудили положение дел, и теперь я хотел бы обсудить его с вами.

– Она… приняла вас за Филипа Тингли?

– Да. И привела сюда.

Джадд перевел тяжелый взгляд на сестру и, едва сдерживаясь, свирепо процедил:

– Выметайся!

Она недоверчиво уставилась на Фокса.

– Вы… – уронила она с тенью недоверия в голосе. – Вы же сказали… но кто тогда…

– Пошла вон! – Вскочив, Джадд сделал угрожающий шаг в сторону сестры. – Немедленно убирайся! Ты, непроходимая дура!

Мисс Джадд вновь приоткрыла рот, но не издала ни звука. Ей все же пришлось заглянуть в глаза брату, но воли бороться с этим холодным огнем она в себе попросту не нашла.

Тот продолжил:

– Иди в свою комнату и сиди там. Я могу послать за тобой.

Мисс Джадд послушно развернулась и вышла, двигаясь как автомат. Фокс распахнул перед ней дверь, когда она скрылась из глаз, снова плотно прикрыл ее, вернулся на середину комнаты и сдержанно сообщил:

– Этот момент несет для меня крайнее удовлетворение. Полнейшее! Во время двух моих прежних визитов вы вели себя так недружелюбно, что не имело никакого